Жена проклятого князя

– Как, неужели вы не получили приглашение на сегодняшний вечер? – Мадам частила. – Я посылала с курьером. У нас сегодня новая программа, эротические танцы. Мадемуазель помогает с организацией…

– Потом, – оборвал ее маг. – Подай мне обед и бокал контьера через час. В комнату Мими.

– Да, шевалье. – Мадам не позволила себе ни намека на обиду.

А Матильда на миг зажмурилась. Смотреть на Д'Амарьяка она не могла и не хотела, как и принимать участие в собственном изнасиловании. Пусть делает с бревном что хочет, извращенец. А она… она будет думать об Англии. И мести. Она обязательно найдет способ отомстить мерзавцу. Рано ли поздно.

– Мими, что ты застыла столбом? Проводи шевалье Д'Амарьяка и будь нежна! – В голосе Жозефины прозвучало предупреждение, вот только Матильде оно не пригодилось. Нежна? С этим? Да ее трясет от отвращения! – Шевалье Д'Амарьяк наш самый дорогой гость!

Матильде очень хотелось сказать все, что она думает о гостях-извращенцах и честности Жозефины, но она подозревала, что от скандала толку не будет. Этот шевалье, мать его жаба, лишь порадуется бесполезному сопротивлению.

Ага. Сопротивлению, значит, порадуется… ну точно! Жозефина же сказала – будь нежна. Понял, не дурак, дурак бы не понял…

Глубоко вдохнув и задержав дыхание, чтобы немножко успокоить бешеный пульс, Матильда кинула на шевалье внимательный взгляд. Извращенец – определенно. Наверняка садист. Заводится от сопротивления. Что ж, если невозможно избежать насилия, можно хотя бы обломать ему кайф. Расслабиться. Притвориться няшечкой.

Все внутри нее орало и возмущалось, требовало убить сволочь на месте и сплясать на трупе, но Матильда заставила себя расслабить плечи, разжать кулаки и мило улыбнуться.

– Идемте, дорогой гость. – Она бы пропела, если бы не горло чуть меньше перехватывало, но ничего, и так сойдет.

Судя по нахмуренным бровям шевалье, покладистость ему не понравилась.

Вот и хорошо. Вот и отлично. Я буду милой девочкой, ты расслабишься, зазеваешься, а у меня на кровати такие прекрасные мягкие подушки… и руки у меня сильные…

О черт. О чем она думает? Какие подушки?! Даже если ей удастся придушить мерзавца, ее же саму за это убьют! Сошлют на каторгу, что еще хуже! И никакой юрист не поможет. Нет, нет, надо как-то это пережить. Перетерпеть. Без истерики и агрессии.

Ненавижу. Как же я вас всех ненавижу!..

Мерзавец молча шел следом, ощупывая и раздевая Матильду взглядом. Давя на психику. И у него это отлично получалось. Потому что когда он дотронулся до нее – уже в комнате, едва зайдя – она вздрогнула и едва не заорала. То есть вскрикнула, но тут же задавила крик и заставила себя замереть, не пытаться спрятаться от него под кровать или выпрыгнуть в окно. Зарешеченное, кстати. Художественной ковки решетки, с амурчиками.

– Прямо святая невинность. Неужели ты даже краснеть не разучилась? – Мерзавец развернул Матильду к себе лицом и медленно, с нескрываемым наслаждением провел пальцами по горящей щеке.

Подавив отчаянное желание зажмуриться и врезать ему по яйцам (по глазам видно было – примерно этого он и ожидает, даже надеется на сопротивление), Матильда глубоко вдохнула, смущенно потупилась и облизала пересохшие губы. Мерзавец хмыкнул. Недоверчиво.

– Не пытайся быть хорошей девочкой, все равно у тебя не выйдет.

– Отчего же, мсье, – хрипло от желания убить извращенца на месте возразила Матильда. – Я могу быть очень послушной. Как куколка.

Кажется, она не справилась с голосом, потому что мерзавец чертовски довольно усмехнулся – и рванул ее платье вниз, обнажая грудь.

Матильда вздрогнула, попыталась отступить и машинально прикрылась руками. В голове билось отчаянное: терпи, терпи!

– Прелестно, просто прелестно! Ну-ка, раздевайся, куколка. Хочу на тебя посмотреть.

«А торшером по голове не хочешь?» – чуть было не брякнула Матильда, но вовремя прикусила язык. Снова глубоко вдохнула, напомнила себе, что сопротивление лишь раззадоривает извращенца, и почти заставила себя потянуть платье вниз… а потом что-то внутри оборвалось. Со звоном. Оглушительно громким звоном. И Матильда, схватив торшер, набросилась на чертова мага, что-то крича и пытаясь огреть его по голове… Кажется, ей даже удалось его ударить прежде, чем торшер вырвали из ее рук, а ее саму повалили на кровать, прижали всем весом и принялись сдирать с нее остатки платья. Она брыкалась, орала, кусалась, пыталась вывернуться из-под мерзавца – бесполезно. В конце концов она осталась в одних лишь чулках, со скрученными и привязанными к изголовью обрывком ее же нижней юбки руками. Ноги были прижаты к постели его ногами, а в живот упиралось твердое и горячее. Пока – сквозь ткань.

Матильда зажмурилась и замерла, крупно дрожа и шепча сорванным голосом:

– Чтоб ты сдох, чтоб ты сдох…

– Мм… красотка. – От мурлыкающего голоса чертова извращенца ее передернуло, но глаз она не открыла. – Не брыкайся, а то и ноги привяжу.

– Да иди ты! – Матильда попыталась его пнуть, но он только засмеялся.

И поднялся, оставив ее лежать.