Жена проклятого князя

Хреновая защита, но другой у нее не было – ни от страха перед его неожиданной осведомленностью, ни от пронизывающего взгляда.

– То есть обедать со мной ты не будешь? – Он отошел от кровати, повернувшись к Матильде спиной. – Ну и не надо. А я что-то голоден.

– Приятно подавиться, – буркнула ему вслед Матильда, против всякой логики надеясь, что он сейчас уйдет, и она сможет хотя бы вволю поплакать и побить посуду.

Разумеется, маньяк ушел недалеко, лишь до накрытого на одну персону столика, где под серебряными крышками ждал его обед.

От вида единственного столового прибора Матильду разобрала злость.

– То есть ты и не рассчитывал на согласие?

Она вскочила с кровати, придерживая простыню у горла. Тело отозвалось болью в потянутых мышцах и натертой коже, голова закружилась.

– Благородной даме в двусмысленной ситуации положено страдать, а не набивать брюхо. – Тон его был издевательским в высшей степени, а от запаха рагу из-под серебряной крышки, поднятой нарочито медленно, у Матильды рот наполнился слюной.

Хорошо бы, ядовитой слюной. Плюнешь в маньяка – и нет маньяка. Мечты, мечты.

– Благородному шевалье стоит быть последовательным, – она задрала нос и горделиво, стараясь не морщиться от боли в паху, прошествовала к столику и уселась на второй стул, напротив Д'Амарьяка. – Я принимаю твое любезное приглашение.

Маньяк поцокал языком, глядя на нее.

– Ты совсем дура?

– Интересный вывод, – надменно улыбнулась Матильда, взяла из корзинки пышную белую булочку, понюхала ее и тоже поцокала языком. – Для тебя Жозефина тоже посылает за обедом к Пьеру?

Ей стоило гигантских усилий вести себя как наглой стерве, но плакать и страдать она не могла себе позволить. Только не перед тем, кто знает о ее тайном браке! А значит, пришел в бордель не только за телесными удовольствиями. Так вот. Удовольствия видеть ее сломанной Матильда ему не доставит.

– Об этом спрашивай Жозефину. – Маньяк растянул губы в жутенькой улыбке. – Пожалуй, теперь я понимаю, почему Товиль счел тебя урожденной дворянкой. Хотя я склоняюсь к мнению, что дурости в тебе больше, чем дворянской крови.

– Дурной тон обсуждать даму, даже не позаботившись о приборе для нее, – задавив на корню желание надеть маньяку на голову супницу, а потом с паническими воплями сбежать из борделя, Матильда протянула руку к колокольчику и позвонила. Громко. Уверенно. – Я голодна. Кстати, тебе не мешало бы представиться.

– Шевалье Жорж Д'Амарьяк, командор ордена Белой Лилии. – Маньяк издевательски поклонился.

А Матильда недоуменно пожала плечами.

– Это должно звучать гордо?

Маньяк на миг завис, а потом рассмеялся. От его смеха Матильду передернуло.

– Изумительно! Ты даже не знаешь, что такое орден Белой Лилии!

– Не сильна в теологии.

– О темные ангелы! Как можно не знать, что рыцари Белой Лилии хранят покой и безопасность государства?

Матильда снова пожала плечами:

– Вот так и можно. Раз уж ты знаешь мою историю… от Фифи, надо полагать?

Маньяк от госбезопасности вместо ответа неопределенно ухмыльнулся. Конечно-конечно, не хочет выдавать ни грана информации. Как будто здесь есть какая-то тайна!

– Значит, Фифи тебе все и рассказала, – кивнула Матильда и обернулась к двери: в нее стучали. – Открыто!

– Что угодно шевалье? – горничная, та, что постарше, присела в книксене. На Матильду она не смотрела, только на Д'Амарьяка – с плохо скрываемым страхом.

– Второй прибор, – велела Матильда «профессорским» тоном, – и лимонной воды.

От неожиданности горничная присела еще раз, зыркнула сначала на Матильду, потом на невозмутимого Д'Амарьяка и неуверенно спросила:

– Кувшин?

– Большой кувшин, – тем же профессорским тоном уточнила Матильда.

Присев еще раз, горничная ушла. А Матильда про себя выдохнула: ура, навык работает! Она – все еще она, кандидат наук и доцент исторической кафедры Оль Санна Скворцова, а не бордельная дурочка, в чем после сегодняшнего сексуального марафона она крепко усомнилась.

– Неплохо, неплохо, – кивнул маньяк. – Ты будешь мне полезна.

– Если ты будешь полезен мне. – Матильда еще выше задрала подбородок, про себя подумав: ах ты, сукин сын! Мало тебе трахать меня в мозг, тебе надо еще, чтобы я на тебя работала! Да чтоб ты собственной магией подавился, да чтоб у тебя все отсохло!

Маньяк снова рассмеялся, холодно и страшно. Так страшно, что ради того, чтобы не стучать зубами, Матильда впилась ими в булочку.

– Изумительная наглость, – отсмеявшись, констатировал он и глянул на Матильду так, что она едва не подавилась. – Так вот, шлюшка, ты будешь мне рассказывать обо всех своих клиентах. Подробно. Все разговоры, все подробности.

– Не вопрос. Полный отчет о позах, вздохах, количестве выпитого и проблемах потенции ты можешь получать хоть каждый день.

– Твои шутки мне надоели. – Маньяк нахмурился, и Матильде резко захотелось откусить себе язык. Вот зачем она полезла в бутылку? Зачем?! Сидела бы тихо, плакала и тряслась от страха, авось бы ему стало неинтересно! Дура, боже мой, какая она дура!

– Надоело – дверь там, – выплюнула Матильда, отбросив надкусанную булочку. – Я тебе не навязывалась.