Жена Тони

Чичи стала готовиться к переезду еще прежде, чем окончательно подтвердились слухи о Тэмми Твайфорд. План был такой: сказать Тони, что она переезжает с детьми в Нью-Джерси, потому что ей необходимо снова жить рядом с семьей. Детям вредно быть так далеко от бабушки, тетушек, дядюшек и кузенов с кузинами. К тому же, по мере того как дети становились старше, Чичи стала снова находить время для сочинения песен. Она скучала по творческой жизни, а для нее это означало Нью-Йорк и все, что он мог ей предложить.

Чичи понравилось жить в Калифорнии, и к погоде трудно было придраться, однако, несмотря на все свои усилия, она так никогда и не почувствовала себя там дома. Тони перевез семью на запад, чтобы жить вместе с ней, пока он снимался в кино. Идея была отличная, да только на самом деле все вышло иначе. Съемки увозили Тони далеко от дома, и это случалось все чаще и тянулось дольше. Порой проходили целые недели, когда Тони и Чичи не могли толком поговорить, если он снимался в каком-то недоступном месте. Время шло, и Чичи больно было видеть, сколько Тони пропускает из происходящего дома, но еще больше она страдала, понимая, сколько недополучают дети. Это была не жизнь, а режим ожидания жизни. В юности Чичи показала себя смелой и решительной, но теперь ей пришлось бы долго копаться в себе, чтобы возродить эти качества. Она поняла, что выбора нет. Нужно было заботиться о детях, и настало время приступить к переменам.

Отвезя детей в школу, Чичи вернулась домой и стала нетерпеливо мерить шагами кухню. Она ждала, когда офисные работники на Восточном побережье вернутся с обеденного перерыва, – тогда можно будет начать звонить. Первый звонок был адресован Ли Боумэн, женщине, которой они с Тони были обязаны карьерой.

– Ли, мне нужна работа.

– Я знаю одну труппу варьете, которой требуется автор песен. Могу устроить тебе собеседование. В прошлый раз они наняли женщину, так что, возможно, наймут и в этот раз. Им нужен кто-то молодой, но ты такая талантливая, что, я думаю, можно поторговаться насчет возраста.

– Мне сорок лет, Ли. У меня муж и дети, от этого никуда не деться. Я бы предпочла работу в офисе, с четким расписанием.

– А что, вы с Тони переезжаете обратно на восток?

– Я переезжаю обратно на восток. Вместе с детьми. – Голос Чичи прервался. – Насчет Тони не знаю.

– Мне очень жаль.

– Я не могла скрыть этого от тебя.

– Я надеялась, что он угомонится, – мягко сказала Ли.

– Возможно, однажды так и будет. Но пока что мне надо думать о детях. И я хочу жить поближе к матери и сестрам.

– Понимаю. Слушай, Чич, я все хотела тебе сказать, – Ли понизила голос, – я собираюсь уйти от Уильяма Морриса и открыть собственное агентство. Хочу быть сама себе хозяйкой, в бутике, а не в корпорации. Сама находить клиентов и работать с ними. И это будут очень тщательно отобранные клиенты. А то давеча ансамбль Рэя Кониффа меня чуть на больничную койку не загнал.

– Да уж. А как могу тебе помочь я?

– Пока не знаю, дай мне подумать.

– Ли, я серьезно. Квартиру в «Мелодии» я пока оставляю за собой. Значит, жилье у меня есть. И я много чего умею. Я могла бы помогать в студии, когда твои клиенты записывают пластинки.

– У меня в обороте несколько оркестров, пара-другая сольных исполнителей – и Тони. Хочешь, я перестану с ним работать?

– Ох нет, ни за что.

– Ты по-прежнему ему предана?

– Он ведь отец моих детей. И, честно говоря, если ты будешь продолжать представлять его интересы, я, по крайней мере, смогу держать под контролем его дела. Он в этих вещах совершенно не разбирается. И если он бросит меня и женится на ней… – Произнеся эти слова вслух, Чичи осознала, насколько вероятен подобный поворот событий, и это заставило ее взять быка за рога. – Мне надо не натворить глупостей.

– Понимаю, – ответила Ли. – Знаешь, Чичи, мне всегда нравилась в тебе эта черта. Ты натура творческая, но при этом практичная. Может, Тони и болван в том, что касается женщин, но зато ты будешь привязана к его финансовым делам до конца жизни. Нельзя позволять себе расклеиваться.

– Я и не позволю. И еще – в моем отношении к нему дети должны видеть только хорошее.

– Давай встретимся, когда ты сюда вернешься. Скажешь, если я как-то могу помочь с переездом.

– Договорились.

– С тобой все будет хорошо, Чичи, я уверена. Я это поняла в тот день, когда увидела тебя на сцене с банкой драже в руках.

11 1957–1965

Teneramente[92]

Было воскресенье, сочельник, и над Нью-Йорком кружился снег. Ловко лавируя, Ли Боумэн протащила Тони и Чичи сквозь толпы пешеходов, провела их в двери театра Эда Салливана и доставила за кулисы как раз вовремя для репетиции перед прямым эфиром – праздничное шоу 1957 года должны были транслировать по национальному телевидению.