Жена Цезаря вне подозрений

– Ты… никого на площадке не видел? – Света с трудом вошла в прихожую, уселась на пуфик и прислонилась к стене.

– Нет. Мы с Дуськой гулять собрались, и вдруг она залаяла. Очень сильно, как на чужого. Спустились, а у лифта ты лежишь. Тебя по голове ударили, да?

– Не знаю, – честно призналась Света и пощупала макушку, затылок. Голова как голова, ни крови, ни шишки. Только болит очень. – Спасибо тебе, Севочка. Идите, гуляйте.

Перед глазами стоял туман, и шевелиться было больно, но Света на ощупь погладила вертевшуюся рядом Дусю.

– Может, тебе «Скорую» вызвать, а? Или полицию? – не успокаивался мальчишка.

– Не надо. – Света через силу улыбнулась. – Не надо, спасибо.

Следовало запереть за Севой дверь, но сил на лишние движения не было, и она, кряхтя, по стеночке, перебралась к дивану.

У нее никогда не было обмороков.

Обмороки бывали у бабушки Клавы.

Один помнился отчетливо.

Незадолго перед тем, как бабушка Клава исчезла из ее жизни, маленькая Света рисовала у окна дачного домика лилию в вазе. Лилия была красивая, большая, оранжевая. Девочка специально сорвала ее, чтобы поставить в вазу, обрызгала водой и теперь тщательно выводила акварельными красками сверкающие на цветке капли. Капли никак не получались, Света злилась, в окно не смотрела и не сразу заметила, что бабушка Клава не возится на грядках, а лежит на земле. Светочка совсем не испугалась, только удивилась, а когда подбежала к старушке, та уже пыталась встать.

– Голова закружилась, – объяснила бабушка Клава. – Пойду полежу.

И, опираясь на внучку так же, как Светлана только что опиралась на Севку, побрела к дому.

Точно так же, как Светлана только что.

Тогда девочка Света совсем не испугалась. Испуг пришел потом, когда вернулась с работы Нина и, волнуясь, долго расспрашивала мать и племянницу.

Сейчас взрослой Свете тоже было очень страшно.

А еще мучительно хотелось пить.

Светлана аккуратно подняла голову, удивившись, что та больше не болит, только кружится слегка, как после бессонной ночи, медленно встала, прибрела на кухню и стала глотать воду прямо из носика чайника.

«Я не справлюсь, – отчетливо поняла она. – Одна не справлюсь».

Медленно, боясь собственной головы и собственного тела, прошла в прихожую и вызвала такси. Сама садиться за руль не рискнула.

* * *

Казанцев ехал домой абсолютно счастливый. Руководство Сетевой компании подписало его документы, и совсем скоро, через две недели, он будет сидеть за огромным, во всю стену, диспетчерским щитом. К нему будет стекаться информация со всей огромной энергосистемы, и от его умения, от его знаний и его выдержки будет – пусть не в абсолютной степени, но все-таки – зависеть безопасность этой самой энергосистемы. Александр был уверен и в собственных знаниях, и в собственной выдержке, но тем не менее чуть-чуть волновался. И злился на себя за это. Правда, злился не слишком, потому что не слишком и волновался.

У него было еще одно совершенно неотложное дело, и, едва войдя в квартиру, Саша схватился за телефон.

– Привет, мам, – прижимая трубку щекой, потому что стягивал ветровку, проговорил он. – У меня две новости, обе хорошие.

– Тогда давай любую, – засмеялась мать.

– Я женюсь и перехожу на работу в Сетевую компанию. – Казанцев потянулся к вешалке и повесил ветровку.

– Давно пора, – после едва заметной заминки произнесла родительница. – Поздравляю. А Лера знает, что ты женишься?

– Нет еще, – признался Саша.

Вообще-то он давно считал Леру женой. И давно привык к этому. Даже на собеседовании, на вопрос будущего руководства о семейном положении машинально ответил, что женат. Только потом опомнился, что по документам все-таки холост.

Несколько лет назад, когда они с Лерой только-только стали жить вместе, зная, что его избранница почему-то активно не нравится матери, Казанцев все тянул с предложением, не желая выслушивать ее глупые и ненужные слова и видеть такие же глупые и ненужные слезы. А Леру, как ему казалось, все устраивало, по крайней мере она на официальное оформление отношений не намекала. И месяцы потихоньку складывались в годы.

Вот уж это надо было сделать давным-давно, со стыдом понял сейчас Александр. И совершенно неожиданно испугался, что Лера может ему отказать. Нет, успокоил он себя, не может быть. Бред.

– Надо выяснить у ее родителей, когда те смогут приехать. Обязательно, Саша, иначе вы их очень обидите, – учила мать. – Сначала узнайте, а потом подавайте заявление. Вы так долго ждали, что можно и еще немного подождать.

Почему-то он ожидал совсем другого. Почему-то думал, что мать станет его отговаривать, и заранее приготовился дать отпор.

– Мам, – не выдержал Казанцев, – мне всегда казалось, что ты… не любишь Леру.

– Когда это тебе казалось? – после паузы вздохнула родительница.

– Ну… давно…

– Вот именно, – подтвердила мать. – Не говори глупостей, Саша. Я уже давно вас не разделяю.

– Ах, да! – вспомнил он. – Как называется то лекарство, про которое ты мне в прошлый раз говорила? Ну… панацея от всех болезней.

– А тебе зачем? – удивилась собеседница. – Не рано панацеями интересоваться?