Жена винодела

Неужели, подумалось ей, когда Эдит провожала ее назад в гостиную с одеялом и подушкой, теперь вся дальнейшая жизнь окажется под знаком этой ошибки? Неужто один-единственный грех пятнает душу навечно? Или все-таки есть такое доброе дело, которое его загладит?

Глава 22 Январь 1943 Селин

Инес уехала с ночевкой к Эдит в Реймс, и Селин, дождавшись, пока рядом с ней захрапит Тео, выбралась из постели, набросила пальто и скользнула в темноту под легкий снежок.

Мишель ждал ее в обычном месте. Он распахнул объятия, и Селин без слов упала в них, упираясь в него подросшим животом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Мишель, когда она наконец оторвалась от него и уселась на каменную скамью.

– Лучше. – Селин чуть улыбнулась. – Это необыкновенное ощущение – когда младенец начинает шевелиться.

Первое шевеление Селин ощутила две недели назад, но из осторожности умолчала об этом, потому что обманывала Тео насчет сроков. В норме младенцу полагалось родиться в мае, но Тео она говорила, что в июне, – вдруг ему придет в голову посчитать? Недавно он положил руку ей на живот и спросил, когда можно будет почувствовать движение ребенка, а она в ответ лишь пожала плечами, приберегая эти волшебные мгновения для себя одной. Всю беременность она чувствовала себя так, будто ей вверена особая тайна, невообразимо прекрасная, но в то же время потенциально разрушительная.

Каждый раз как Тео трогал ее живот, каждый раз как он смотрел на нее полными любви глазами, на нее наваливалось чувство вины. Он старался защищать ее и заботиться о ней, поскольку был уверен, что она носит его ребенка; а что бы он сказал, узнав правду? Его вернувшаяся привязанность тяготила Селин: он сделался почти таким же, как почти восемь лет назад, когда она выходила за него замуж, но вернуться в прошлое было уже невозможно.

– А сейчас младенец шевелится? – спросил Мишель.

Селин кивнула, и он с лучезарной улыбкой на лице нерешительно приложил руку к ее животу.

– Милый малыш, – тихонько сказала она, – это твой папа, чувствуешь?

Мишель нагнулся и зашептал в ее живот:

– Дитя мое, я тебя уже люблю, хотя еще не видел.

Младенец вдруг толкнулся так сильно и резко, что Мишель это наверняка ощутил, и Селин захлестнула громадная волна любви. Мишель улыбался ее животу, не веря своему счастью, его рука все еще лежала там, а губы отстояли от живота на какие-то сантиметры. И тут Селин на мгновение посетило прекрасное видение будущего: они втроем – Мишель, младенец и она. Все должно быть именно так, хотя обстоятельства складываются против них.

Тут Мишель с трудом оторвался от нее и сказал:

– Дорогая, у меня новости.

И четкая картинка будущего распалась.

– Какие?

– Мне сегодня ночью потребуется съездить в Эперне.

– Но уже два часа.

– Да. Кое-что запланировано на рассвет. Я вернусь только поздним утром, а Тео не должен знать о моем отсутствии, поэтому постарайся, чтобы он не спускался в погреба. Инес, я думаю, вернется намного позже, так что с ней проблем не будет.

– Что ты собираешься делать, Мишель? – Ее охватил страх, а младенец притих – почувствовав, наверное, что она боится.

– Тебе лучше не знать.

– Но ты всегда доверял мне.

– Дело не в доверии, любимая. Я хочу, чтобы в случае провала ты могла честно заявить, что ничего не знаешь.

– Мишель, пожалуйста, не езди. – Она понимала, что просить об этом не имеет права, но, чем ближе подходил срок родов, тем сильнее становилось эгоистичное желание уберечь от опасности всех троих. Конечно, и она, и Мишель продолжали сотрудничать с мадам Годен, но перевозить оружие по своей территории – все-таки не то же самое, что ехать куда-то на рискованное дело посреди ночи. – Пожалуйста, подумай обо мне. Подумай о ребенке.

– О них я и думаю. Есть сведения, что планируются новые аресты евреев. Нам они пока не грозят – это опять касается евреев, рожденных за границей, тех, кого пропустили в прошлый раз. Надо отвлечь власти, создать им проблемы. За это время можно будет переправить еще несколько человек в безопасное место.

– Что вы затеяли? – спросила Селин и подумала о винтовках, которые мадам Годен забрала всего лишь на прошлой неделе. – Пожалуйста, Мишель, не делай ничего такого, о чем будешь потом жалеть.

– Знаешь, меня уже поздно предупреждать, – он устало улыбнулся.

Селин отвела глаза.

– Тогда просто возвращайся благополучно.

Мишель наклонился и поцеловал ее, медленно и нежно.

– Моя Селин, – сказал он. – Все, чего я хочу, – это шанса вернуться домой, к тебе, на всю оставшуюся жизнь.

Распрощавшись с Мишелем, Селин так и не смогла уснуть и на рассвете уже кипятила на кухне воду для эрзац-кофе. Солнце едва выглянуло из-за горизонта, когда сквозь кухонное окно она увидела, как по подъездной дорожке в сторону главного дома едет автомобиль. Сердце чуть не выскочило у Селин из груди, но потом она узнала машину Эдит. Взглянула на настенные часы – было только восемь.