Жена воина, или Любовь на выживание

Но, едва выйдя из спальни, ощутила насмешку. Его насмешку. Замерла, закрыв глаза, и в тот же миг Эран продемонстрировал то, что увидел он — я, с пылающими щеками, делано-гордо покидаю территорию. И вот его глазами все выглядело очень даже не гордо, а вовсе глупо, если честно.

Постояв секунд тридцать, кадет Киран МакВаррас крутанулась, решительно вернулась в спальню и, пока повелитель Иристана, удивленно вскинув бровь, смотрел на меня, подошла, обняла воина, страстно поцеловала в отместку за собственную уязвленную гордость, после чего отошла, отсалютовала, повернулась и вот теперь вышла.

В спальне никто больше не насмехался!

Выйдя в коридор, я прошла до лестницы, спустилась на первый этаж, увидела выходивших из зала заседаний воинов, которые, едва заметив меня, чинно поклонились и замерли, позволяя мне уйти. Чувствую себя помесью бога с чудом, странное ощущение. Молча ушла в лабораторию, даже не решившись произнести хоть слово. В голове царила звенящая пустота, чувство непонимания происходящего росло в геометрической прогрессии, и радовало только одно — некоторым сейчас не до смеха, и так им и надо.

Миновав длинный коридор, распахнула знакомую дверь и остановилась — эйтны вели себя странно. Обе сидели на кроватях, обе обнимали руками колени, обе дрожали как в лихорадке.

— Здароф, — осторожно поздоровалась я.

Эйтны вздрогнули. Разом. И дрожать перестали. Потом та, что помоложе, взглянула на меня ничуть не черными, а совсем даже светло-голубыми глазами и спросила:

— Где я?

— Оу, — я даже растерялась, но после зашла, дверь закрыла и весело ответила: — Дома.

Та, что постарше, подняла голову, и теперь вздрогнула я — один глаз у нее был карий, второй — непроницаемо черный. Жуткий. Покрасневший. Слезящийся.

— Конъюнктивит, — потрясенно пробормотала я.

— Мое имя? — встрепенулась женщина.

И мне стало стыдно за свою оговорку.

— Нет-нет, — заверила я, — это ругательство такое. А как вас зовут, вы не помните?

У эйтны поникли плечи, голова безвольно опустилась.

Шейсам конец! Всем! Разом! Без альтернатив и компромиссов! Все, достали!

— Повелительница.

Повернув голову на источник звука, засекла момент, когда тонкая белоснежная и непрозрачная перегородка, вообще не замеченная мною до этого момента, истаяла, открывая взгляду маленькую лабораторию и того самого пожилого тара, который в прошлый раз, если мне память не изменяет, называл меня «принцесса Киран». Странно, да?

— А почему сразу повелительница? — несколько воинственно спросила я.

Тар обернулся, окинул меня чуть насмешливым взглядом и пояснил:

— Вы приняли дар жизни повелителя, следовательно, теперь вы повелительница.

Стою как оплеванная!

Слов нет, даже нецензурных.

— Но это мелочи, — огорошил воин, — подойдите сюда.

Подошла.

На призрачном серебристом экране, фактически висящем в воздухе, отразилась фигура женщины с затемнением в области груди. И не успела я спросить, что это, как мужик просветил:

— Она умирает.

И даже вопросов не возникло, кто именно, я просто оглянулась на эйтну, которая постарше.

— Есть два варианта, — абсолютно равнодушно продолжил тар, — можем вернуть к эйтнам, сегодня возвращаем им семь гибнущих, можем оставить здесь, если вам, — усмешка, — все еще требуется игрушка для исследований.

Хмуро взглянула на мужчину, он удивленно на меня, и пришлось пояснить:

— Вот не будь вы пожилым человеком, я после таких слов дала бы в морду!

Тар оторопел, потрясенно глядя на меня.

— Между прочим, — кажется, я разозлилась, — с вашими хвалеными технологиями могли бы и вылечить ее!

Взгляд мужчины неожиданно потемнел, после чего воин поднялся, поклонился, развернулся и направился к выходу. Молча. Такой громадный разгневанный айсберг.

— Что, даже сказать нечего? — разъяренно спросила я.

Он ускорился.

— На правду, мужик, не обижаются! — Да, злюсь.

Тар остановился. Медленно развернулся, холодно посмотрел на меня.

Секунда, вторая, третья…

Эйтны трясутся, система в мини-лаборатории почему-то подвывать начала, белые стены на меня лично давят, воин с седыми волосами в белоснежном костюме с ненавистью смотрит синими глазами.

— Ну, давай, скажи хоть что-нибудь, — сложив руки на груди, нагло требую.

Воин мрачно произнес:

— Вы очень красивая.

Кипец. Других слов нет.

Но это было начало, потому что далее тар добавил:

— К сожалению, этим ваши достоинства исчерпываются.

Все, это война!

Скрывая ярость за милой улыбкой, я вежливо произнесла:

— Вы тоже внешне очень даже ничего — высокий, мускулистый, черты лица правильные, даже возраст не портит. Одно плохо — заносчивый, нетерпимый, тщеславный и ума, несмотря на прожитые годы, не хватает!

Высказала, глядя в синие глаза тара, и никакого чувства сожаления в душе, вообще никакого. Потому что не правы они. Значит, как дело коснулось интересов повелителя Иристана, так нашли выход за сутки и отгородили меня от тени. От тени. От субстанции, которая по идее призрак, и смогли. А как решить проблему с этими шейсами, которые веками калечили девчонок, так тут «есть два варианта, можем вернуть эйтнам, можем оставить»… чтобы сдохла. Ухмырки каерские!