Жена врага. Я тебя присвою

— Давид, ваша жена… Она просто самородок, вам крупно повезло! — К нам приближается полный человек с залысиной, которая смешно поблескивает от света софитов, и я фокусируюсь на ней, чтобы не дать возможности холоду заморозить мое сознание.

— Самородок, который нуждается в огранке… — с фальшивой доброжелательностью тянет мой муж. Никто в этом зале, услышав эту фразу, даже не подумает о том, насколько правдивы его слова…

Я стараюсь держать лицо, но при этом не злить Давида — нельзя заставлять его ревновать меня. Перекинувшись парой фраз с мужчиной, который явно значит для моего мужа куда больше, чем кажется — скорее всего, новый выгодный партнер, я прошу извинить меня и ухожу в дамскую комнату, только бы побыть наедине с собой, только бы немного остыть и успокоиться.

— Куда это ты собралась? — хватает меня за запястье Давид, когда я отхожу на несколько метров.

— Я ведь уже сказала — в туалет. Или я должна была красочно расписать, чем буду заниматься там?

Понимаю, что эта колкость не сойдет мне с рук. Не могу контролировать себя, хоть и знаю, как важно это. Взгляд Давида мрачнеет, а я кладу свободную руку ему на щеку, провожу по коже тыльной стороной ладони, тянусь на носочках и оставляю невесомый поцелуй на его губах. Я знаю — это действует на мужа безотказно, пусть и не во всех ситуациях, но сейчас он немного выпил, расслаблен, а вокруг слишком много важных для него людей, с которыми он непременно захочет поговорить сейчас.

— Я наблюдаю за тобой, Анжелика! Не стоит забывать, что этот показ — моя заслуга. Без меня ты бы не добилась всего этого, и я хочу, чтобы ты хранила мне непоколебимую верность.

Я киваю, улыбаюсь и мягко вытаскиваю руку, которую он продолжает сжимать своими пальцами.

Кто-то окликивает Давида со спины, и он временно теряет контроль, а я пользуюсь этим: быстро спешу в сторону женского туалета, громко цокая каблуками по плитке, которой выложен пол.

Мне кажется, что за мной кто-то следит, но когда я оборачиваюсь, то понимаю — это просто паранойя. Давид не пойдет сюда за мной. Он сейчас занят. Тяжело быть женой богатого властного мужчины, который хочет сделать из тебя свою собственность и везде видит предательство, обман и измену. Захожу в туалет и включаю воду. Опираюсь по обе стороны от раковины руками и опускаю голову. В висках пульсирует.

Нервозное состояние начинает усиливаться с каждой секундой. Я совсем не понимаю, что со мной происходит. Руки трясутся, и ощущение того, что я не одна, не покидает меня. Слышу чье-то глухое дыхание и медленно поднимаю взгляд. Вижу отражение мужчины в зеркале. Он стоит за моей спиной и смотрит на меня с каким-то непонятным мне вызовом.

— Кто вы? Что вам от меня нужно? — спрашиваю я, оборачиваясь в его сторону.

И мне почему-то начинает казаться в это мгновение, что мы с ним встречались раньше.

Вспышки воспоминаний начинают мелькать перед глазами, а сердце гулко ударяется о ребра. Запах сильных древесных ноток ударяет в нос, когда его обладатель делает шаг в мою сторону.

Чертов маньяк!

Я уже встречалась с ним, до свадьбы с Давидом, и он показался мне одержимым. Он клялся, что придет за мной и сдержал свое обещание.

Глава 3.

Сергей

Чертов Чопурия разгуливает по залу павлином.

Мои ладони сжимаются в кулак – я до смерти хочу заехать ему в рожу, вдарить по почкам, раскрошить его зубы в пыль.

Но я только смотрю.

Наблюдаю.

Оцениваю, как он изменился за те семь лет, что мы не виделись.

Обрюзг. Он явно не проводил время в качалке, выкачивая потом из себя ненависть и ярость. Нет. Он попивал алкоголь с девушками, которые цепляются на смазливую внешность.

Хотя странно, что его жена оказалась такой же тупой. Вышла замуж за этого гондона.

Я смотрю на нее, как она отвечает что-то помощнику мэра. В ее глазах светятся ум и живость характера, но она очень, очень печальна.

Это странно – неужели ее достала кобелиная натура мужа?

Но Анжелике придется в скором времени распрощаться с ним.

Огромным усилием воли заставляю себя не фокусироваться на том, что она для меня значит. Что только она из всех этих черно-белых людей выделяется цветом. И вообще выделяется. Горит костром в мрачном лесу.

Девушка не успевает отпить шампанское из фужера, как Давид выдергивает стекло из ее рук. Она морщится. Это незаметное движение почему-то отзывается во мне, отчего хочется оттолкнуть мужика рядом, заломить ему руку. Чтобы сдержаться и не выдать себя среди огромного количества этих напыщенных ублюдков, я достаю сигарету из кармана пиджака.

— Молодой человек, простите, но здесь курить нельзя, — подходит ко мне расторопный официант.

Я только перевожу на него испепеляющий взгляд.

Парень тут же съеживается. Прячет голову в плечи. Ретируется, будто его тут и не было.

Я закусываю фильтр зубами. Перекатываю сигарету из одного уголка губ в другой.

Пристально наблюдаю за Анжеликой. И чем дольше я смотрю на нее, тем больше мне хочется затянуться никотином так сильно, чтобы воздух отдался легкой болью в легких, чтобы привести себя в чувство, напомнить о причине моего присутствия здесь.