Жена врага. Я тебя присвою

Она почти невесома, и теперь, когда ее лицо покоится у меня на груди, мне еще сильнее, чем раньше, хочется провести ладонью по ее щеке.

И это желание, щемяще нежное, пугает меня.

Потому что ему не место в моей душе.

Оно было вытравлено за семь лет в тюрьме.

Перехватываю свою ношу удобнее в руках, поднимаю голову и ногой вышибаю дверь туалета. Она отскакивает и ударяется ручкой о стену.

Поворачиваю в темный коридор, спешу скорее покинуть это место. План до конца не продуман, но нужно действовать по обстоятельствам. Глупо не воспользоваться такой жирной возможностью судьбы и не ухватить жар-птицу, попавшую в руки.

«Только для персонала». Сворачиваю в дверь с этой надписью и оказываюсь на лестничном пролете. На меня ошалело глядит официант, выпускающий струйку дыма в потолок. Цокаю языком, и парень тушит сигарету о перилла и прикрывает глаза. Пацан быстро оценил обстановку и решил не вмешиваться – верная политика выживания в этом жестоком мире.

Прижимаю Анжелику к себе сильнее, сбегаю по лестнице вниз. Здесь всего три этажа, и мне везет – никто не выходит навстречу, люди в этом здании явно мало пользуются этим спуском.

Но когда выскальзываю на улицу, слышу крики сверху.

Чертов официантишка.

Сдал.

Надо было влепить ему с ноги в морду, чтобы растерял все зубы, говорить не мог, не выдал охране. Но хотя бы дал мне время, пока боролся со своим страшком внутри гнилой трусливой душонки.

Я достаю ключи от машины из кармана брюк, и сигнализация с резким звуком отключается, привлекая внимание охранника у входа в здание. Он насуплено смотрит на то, как я быстро гружу свою ношу на заднее сиденье.

— Жена перебрала, — перескакиваю через капот и открываю дверь со стороны водительского сиденья. — Шампанского много.

Драться на улице с ним нельзя - слишком много свидетелей. Слишком мало времени.

Охранник делает вид, что поверил, но все равно сужает глаза, запоминая все детали: старый Логан, мой дорогой костюм, приметы пассажирки сзади. В тот момент, когда он прижимает руку к наушнику, я выжимаю газ до упора и с резким звуком стартую с места. В зеркале заднего вида вижу, как мужик выбегает на середину дороги и поднимает пистолет в мою сторону. Выкручиваю руль вправо, и через секунду врываюсь с местной узкой дороги на главную.

Обгоняю внедорожник, показываю средний палец мажору на «ламбе», когда наконец объезжаю и его, пролетаю на сигнал светофора, внося сумятицу в городское движение.

Прежде, в своей прошлой жизни я бы никогда не смог сесть за руль - кто даст права человеку, не различающему цвета? Но сейчас мне на все срать. У меня есть цель, и плевать на все остальное.

Слышу сзади визг тормозов, далекое оханье полицейской машины, и разгоняю Логан до отметки в двести километров в час на угасающем спидометре. В салоне пахнет жженой резиной и от этого запаха еще больше хочется курить.

Фокусирую все свое внимание на дороге, глядя в лобовое, за редким исключением бросая взгляд в зеркало заднего вида, ожидая, когда очнется Анжелика. Но Чопурия все еще находится в отключке. Это очень облегчает мне работу. Если бы во время гонки на старой машине еще бы и она вносила сумятицу криками и неповиновением, пришлось бы применить куда более действенные методы усмирения. Но портить ее красивое лицо совсем не хотелось бы.

Через пятьсот метров съезжаю с дороги на узкоколейку, и въезжаю в лес. Здесь нет опознавательных знаков, но я уже начал хорошо ориентироваться на этой местности за две недели, что прожил в этом заброшенном доме поселка у города.

Кочки, брошенные огромные ветки, камни, - ничего не делает дорогу лучше. Меня подбрасывает на каждом препятствии и даже представить не могу, что чувствует Анжелика – судя по звукам она явно несколько раз приложилась головой о дверь, если еще не рухнула в проем между сиденьем. Но я не снижаю скорость – мне нужно двигаться как можно скорее, потому что она скоро должна очнуться, и потому, что погоня, открытая Чопурия, приведет сюда целую стаю бешеных собак. А я пока не готов сражаться с армией голодных чертовых псов.

— Давай, детка, — вытаскиваю ее из салона. Рука девушки безвольно свисает, волосы растрепаны, щека покраснела. Анжелика негромко стонет, и это хорошо – с ней все в порядке.

Оглядываю пространство привычно, цепко выцепляя все детали.

Но тут все осталось в таком же виде, каком я оставлял дом рано утром: покосившийся ржавый забор, высокая острая трава, двухэтажный кирпичный дом с заколоченными ставнями. Все признаки заброшенности, неухоженности, - все как нужно человеку, который, выполнив свой план мести, уйдет в бега. Только машина выбивается из этого пейзажа, но и для тачки есть свое место – я завалю ее ветками, так, что даже цыган не найдет.

Поднимаю Анжелику на второй этаж, осторожно укладываю ее на кровать. Поправляю руку, упавшую плетью с кровати, и кладу ей на мерно вздымающуюся грудь. Замираю над девушкой, как хренов принц над Белоснежкой.