Женаты по договору (СИ)

— Луи! — Амир оборачивается к подмастерью, — Эта дама — графиня Мираэль Тордуар, настоящий бриллиант столицы! Шесть лет назад она произвела настоящий фурор, а потом исчезла, как по волшебству! И вот — вы вернулись! Красивая и очаровательная как богиня, хотя куда уж больше?! Графиня, я совершенно искренен — в каком сказочном краю вы побывали? Какой мягкий оттенок загара! А ваши волосы стали только светлее, хотя с возрастом блондинки имеют тенденцию, наоборот, темнеть! Признавайтесь же — вы краситесь!

Несмотря на бестактность мужчины, Мираэль беззаботно смеется. Он говорит так быстро, словно куда-то спеша, что иногда проскальзывает андалазийский акцент — свидетельство его не столичного происхождения.

Конечно же, она отрицает «измену» мастеру, чем вызывает очередную порцию комплиментов и восторгов.

— Раньше графиня была нежным и сладким бутончиком, только-только готовящимся распуститься в прекрасный цветок, — продолжает распыляется он, — Ах, Луи, какой же это был бутончик! Но сейчас перед нами тот самый цветок! Нет, букет! Букет из самых изысканных и редких цветов будто из сказки! Скорее же, Луи! Ставь жаровню и нагревай щипцы! А вы, мадам, распускайте вашу косу! Мне не терпиться приступить к работе!

— Ах, какая красота! Невозможно! Невозможно! — почти кричит, источая экспрессию, Амир, когда девушка выполняет его требование, — Луи, ты когда-нибудь видел подобное? Да ведь за эти волосы даже первые красавицы двора будут готовы продать душу дьяволу! Не стригитесь, мадам! Никогда не стригитесь! Это будет кощунством!

— А как же кончики, мастер? — фыркает и улыбается Мираэль, заражаясь эмоциями мужчины.

— Только самую чуточку! — говорит цирюльник, благоговейно пропуская сквозь пальцы волнистые локоны, которые в распущенном виде струились ниже бедер, — О Бог-творец, да вам даже парик не понадобиться! А этот цвет? Цвет зрелой пшеницы, что колышется под ветром! Полный солнца и силы, как сама природа!

— Вы меня окончательно засмущали, мастер, — Мираэль даже прижимает ладони к щекам, — Мне вот кажется совсем обратное. Я, как и шесть лет назад, чувствую себя провинциалкой.

— Отбросьте свои сомнения, дорогая мадам! — строго журит ее Амир, глядя на девушку через отражение в зеркале и мягко сжимая пальцами ее плечи, — Вы — женщина! Самая прекрасная женщина Игдара! И пусть прочие кусают локти от зависти! И от ревности! Ведь такая красота досталась Аттавио Тордуару! Неисповедимы пути господни!

Амир Касара все болтает и болтает, но это совершенно не мешает его проворным рукам делать свое дело. Спустя час из-под них рождается настоящий шедевр — немного тяжелый из-за жемчужных нитей и атласных лент, вышитых золотом, но, несомненно, прекрасный и исключительный.

После, снова облобызав ладони графини, цирюльник с многочисленными поклонами покидает ее, чтобы обслужить еще и Аттавио. По примеру мастера Луи тоже целует Мираэль руки, но почему-то задерживает свои губы на тонкой коже и одновременно долго и чересчур внимательно глядит на нее снизу вверх. Это немного портит настроение девушки, но через минуту она уже напрочь забывает про юношу, утянутая Зoлой для дальнейших приготовлений.

Горничная оказывается права — платье будто из жидкой бронзы идет ей невероятно. кем бы не была упомянутая девушкой модистка — у нее определенно был талант. Настоящий божественный дар.

Наряд сел идеально. Обнажая плечи, спину и слишком много груди, он, тем не менее, не казался вульгарным. Скорее, обволакивал металлом, подчеркивая все достоинства молодой и красивой фигуры и демонстрируя их подчеркнуто жесткими линиями лифа и верхней юбки. А вот руки, наоборот, были скрыты пышными рукавами из шифона, которые собирались узкими манжетами на запястьях. Из-за жемчуга ткань мерцала и сверкала при малейшем движение, а многочисленные нижние юбки не просто шуршали накрахмаленной тканью, а вкусно хрустели тщательно отглаженными складочками и вышивкой на подоле.

Отдельного внимания заслуживали чулки — оказывается, нынче в моде не белые и короткие, а длинные, выше колена, и какого-нибудь яркого цвета, алые или сиреневые. Но у Мираэль они были из темно-золотого шелка, тонкие и блестящие, из-за чего ее ножки касались стройными и изящными, как у статуэтки. И если слегка подобрать подол… переступая, например, ступеньки… Зрелище получалось то еще. Провокационное и двусмысленное.

Украшения горничная выбрала соответствующие — массивные и тяжелые, с крупными бриллиантами и вкраплениями более мелких изумрудов каплевидной формы. Чтобы прикрыть скромный ободок обручального кольца, Зoла надела на безымянный пальчик Мираэль более яркое и основательное — с большим вытянутым изумрудом. От браслетов же девушка отказалась — они просто мешались и казались лишними при длинных рукавах.

Напоследок, чтобы графиня не замерзла, Зoла надела на свою госпожу длинное белоснежное манто и капор в тон. И осталась своей работой очень довольной.

Как, впрочем, и Аттавио, который, оглядев в холле спустившуюся жену, удовлетворительно кивнул и даже улыбнулся, подавая руку.