Женатые. Часть 3

Я понимаю, о чем она говорит. Оливия надрывала свою задницу за каждое повышение, которое получила. Это все лишь благодаря ее мастерству, заслугам и знаниям, а не из-за того, насколько коротка ее юбка и какой низкий вырез в блузке. Я понимаю, что ее тактика против найма секретарем супермодели не имеет ничего общего с недоверием ко мне, а лишь связано с ее этическим кодексом.

Значимость разговора неожиданно меняется. Я не планировал показывать ей сейчас, но какого черта — мне нужно доказать ей, что Оливия владеет мной всеми возможными способами. Поэтому я начинаю расстегивать брюки.

— Тогда, полагаю, мне не следовало делать это… — расстегиваю молнию и стягиваю боксеры.

— О, ради всего святого. Что с тобой и зачем ты расстегнул ширинку… ого!!! — Оливия соскальзывает с дивана и падает на колени передо мной, изучая мой пах широко распахнутыми глазами. — Что, черт возьми, это такое?

Предупреждение татуировщика, когда аппарат уже жужжал в ее руке, всплывает в моей голове: «Ты уверен в этом, приятель? Ты же понимаешь, что это навсегда». Черт, возможно, я совершил ошибку…

Оливия упирается ладонями в мои бедра и придвигается еще ближе.

Ее голова практически лежит на моих коленях, поэтому мой член начинает проявлять интерес — твердеть, готовясь к действиям.

— Что ты сделал? — повторяет она.

Чернила все еще свежи на моей коже, и мне, вероятно, не следовало снимать повязку, но я хотел, чтобы она увидела.

В паху, прямо над моим членом, вытатуировано — Оливия Куинн Кейн.

Я сделал эту татуировку, чтобы закрепить свою любовь к жене. Но по тому, как она смотрит на меня, словно на сумасшедшего, не уверен, что Оливия оценит это. Я смущенно чешу голову.

— Я знаю, что именно это беспокоило тебя, когда мы впервые были вместе. Ты сказала, что я переспал с половиной Манхэттена.

Оливия бросает на меня взгляд.

— С женской, да.

— И хотя это неправда, сегодня у меня есть кое-что… надеюсь, это докажет тебе, что теперь я твой. В каждом смысле этого слова.

Она очерчивает пальцем изящно написанную строчку. Я прикусываю губу от ее легкой, как перышко, ласки, — ведь татуировка еще достаточно свежа, чтобы адски жечь, но мою плоть также покалывает от нежного прикосновения, так близко от моего члена…

— Не могу поверить, что ты написал мое имя здесь, — бормочет она.

С трудом сглатываю, мой голос охрип от эмоций и желания.

— Он твой. И я твой.

Оливия забирается ко мне на колени и крепко целует.

— Ты невероятный. Сумасшедший… — хихикает она. — Но поразительный.

— Я люблю тебя.

— А я тебя сильнее, — шепчет она у моих губ.

— Это невозможно.

Я поднимаюсь на ноги и несу ее в спальню.

Глава 13 Оливия

Мы ждали, когда отца выпишут из больницы домой, чтобы провести церемонию обновления клятв. Также мы решили, что она должна пройти в семейном поместье Кейнов, где я выросла, чтобы ему никуда не пришлось ехать. Однако Ной не позволил мне ничего делать, потому что хотел, чтобы это стало сюрпризом.

Что бы он там ни придумал, уверена, это будет разительно отличаться от того дня, когда мы поженились. Это едва ли можно было назвать свадебной церемонией. Это был всего лишь юридический союз, лишь подписание нескольких бумажек. В этом не было ничего романтического. Сегодня нас окружает толпа родных и друзей, все смеются, поздравляют нас и поднимают тосты за наше счастье.

И что еще более важно, я, наконец-то, разобралась со своими чувствами. Могу посмотреть на Ноя и сказать ему, что люблю его. Я точно знаю, что ждет меня в будущем, и с нетерпением жду каждого мгновения.

Ну, будущее в широком смысле этого слова. Прямо сейчас, я не знаю ничего, потому что Камрин закрывает мои глаза ладонями и ведет меня по дому. Она нанесла мне макияж и помогла надеть платье — великолепное бледно-розовое платье, достойное принцессы, с вырезом лодочкой и короткими кружевными рукавами — но отказалась сказать хоть что-то о планах Ноя. Я даже не видела, во что она одета.

— Почти на месте, — говорит она.

— Я знаю.

Я точно знаю, где мы. Твердое дерево пола коридора под моими туфлями сменилось плюшевым ковром. Мне слышен жужжащий шепот наших многочисленных гостей, приглушенный толстым стеклом. Мы, должно быть, в гостиной возле французских дверей, которые ведут во внутренний дворик и сад.

— Не открывай пока глаза, — говорит Камрин, убирая ладони с моего лица. Затем раздается щелчок дверной ручки, и шум с заднего двора усиливается. — Хорошо, теперь открывай!

Весь сад, прекрасный в золотистом свете послеполуденного солнца, украшен бумажными фонариками и гирляндами из пушистых пионов всех цветов радуги. На каждом столике в центре стоит букет пионов. Бар и длинный буфетный стол заставлены чем-то похожим на закуски, и занимают дальний угол сада. На противоположной стороне разместилась та же группа, которую мы приглашали для большой пляжной вечеринки в «Тейт и Кейн», музыканты тихо играют на заднем фоне.