Женечка

Постоянные спутники наших историй.

Улыбка сохранялась так долго…

Значит, я научилась спокойствию,

Значит, встретиться можно просто,

Испытывая наивысшее удовольствие.

Говорят, схожих с нами людей

В мире пять человек,

То есть целых пять раз я еще

Прожить могу наш адский бег.

Но знаем же – не соглашусь:

В сердце моем ты упрямо.

Зачем мне похожие на тебя?

Я верна только нашей драме.

Наши шансы

Мы во многом были неправы – забудь.

Давай прощать всех: и убийц, и насильников.

Никто ведь судить не имеет права,

Так ведь?

Я живу вопреки —

Смешно мне что-то советовать.

Черный мой просто любимый цвет,

Совсем не отсутствие света.

Потому что я тебя непреклонно люблю,

Люблю и с дырою в сердце.

Мужая, сумела терроризировать перестать:

Не дерьмо человек – есть шанс.

Про твои шансы я ничего не знаю,

Да они тебе, честно, не были никогда нужны.

У природы чувство юмора до предела заточенное,

Но разгадывать его надоедает с возрастом…

Не относись ко мне хорошо

Не относись ко мне хорошо.

Лучше – плохо.

Относиться хорошо – значит никак,

Бесчувственная дремота.

Если только – никак, никогда, ничто,

То вспоминай со злобой —

Упоминай меня всуе,

Когда приступает рвота,

Пусть тошнит и икается долго,

Болит голова при упоминании "Инна".

Лезвенно память стирай обо мне,

Раздражаясь, скажи: «Изыди!»

Только не относись ко мне хорошо.

Сплевывай, услышав имя такое же.

И, случайно свернув на наши места,

Почувствуй, умоляю, хоть что-нибудь.

Голос дороже маминого

Тискать, тискать, тискать тебя

Под новогодней елкой

В белом вязаном бабушкой свитере,

Мой пушистый любимый лисенок!

Как грустный мишка, без твоего голоса:

Мне ж запретила писать – ели сдерживаюсь.

Прижавшись, согреть, и немножко вина

Улыбке твоей навстречу.

Накормить тебя пряниками глазированными,

Игриво целуя в носик и лобик,

В пледе, как в коконе, – ты же сокровище!

Засмешить тебя до икоты!

Все подарки уже заждались, и в углу

Домовой все шуршит – непоседа.

Ренатолитвиновской огранки

Мы скучаем по твоему смеху!

Знаю, будет готовка – хлопотный день.

Но ведь стоит момент – бой курантов!

Ты хоть парочку слов накидай в телефон —

Самый лучший на свете подарок!

Если помнишь, конечно, что я есть у тебя…

Дед Мороз обещал годом ранее:

На следующий – чудо в двенадцать услышу:

Голос дороже маминого.

Нам всегда было ясно

Ближе меня ты не встретишь,

Сама хорошо это знаешь.

Оттого обидно вдвойне,

Что так со мной поступаешь.

Но забудем.

Как ты там поживаешь?

Хорошо ли питаешься?

Нечем, кроме лжи, (ой, прости) не болеешь?

С кем теперь сочетаешься?

По-прежнему ходишь в гости?

Туда, где ты третьим поверенным?

По-прежнему любишь Бродского

Читать в одинокой постели?

Не скучаешь – знаешь, зря это,

Мы б смогли наворотить такого…

Даже больше, чем получилось.

Но, конечно, плана иного…

Хотя ладно, что не скучаешь:

Я уже как слилась с обоями.

В принципе, нам всегда было ясно,

Что правдиво лишь одиночество.

А не когда вас – двое.

Чудо

Не переживай, я справлюсь.

Когда человеку плохо,

Люди становятся для него очень хорошими,

Безобидными, помогающе-схожими.

Исчезает агрессия —

Показатель того, что в тебе еще есть ресурс.

Безресурсный и безрассудный,

Ты ищешь помощи из любых рук.

Как сказал какой-то писатель:

«Он настолько был одинок,

Что считал себя живым уже тогда,

Когда ему улыбался случайный прохожий,

И был этому рад до дрожи».

Мы с ним не то, чтобы схожи,

Так, где-то рядом.

Но у меня есть друзья – опора часто стальная,

И главное:

Я продержаться сумею на любовной верности,

Ставшей второй кожей, к тебе нежности,

Ожиданьем тебя, бесконечно-беспозвоночном,

Памятью любимых морщинок вечно молодой кожи.

С течением времени виновность действующих лиц неподсудна:

Непонятно, кто агнцем был, кто Иудой. —

У чувств свои законотворческие причуды,

И вопреки всему, любовь к тебе – это все-таки Чудо.

Узурпация надежды

Я узурпировала надежду —

Завоюю тебя упорством любви бесконечной,

До последней капли кипящей крови

Я сделаю все, чтоб ты была мною довольна!

Я не знаю, что дальше:

Ты уже мне не скажешь.

Ты просила создать тишину,

Что еще я могу?

Колечки мастей всех подарены,

Шмотки куплены – не понравились.

А бриллианты ты предпочитаешь —

После секса (читай не было).

Квартиру под тебя обставила:

Захочешь – пошлешь всех, стало быть.

А деньги ты не принимаешь:

Нравится, что зарабатываешь.

Стихам, что кричало «браво»,

Предпочла сериальчик канала

Развлекательного характера –

Ну так мне и надо ведь!

Нежность к черту мою послала,

Раздражаясь, разочаровалась.

Предпочла мужика, на скамейках целующего,

Плюшу моих игрушек.

(В сорок лет оно самое время

Целоваться то на скамейках). —

Не видать тебе больше бабушкиных

Рыбных вкусных оладышков…

Отвлеклась: я немного ревную,

Малохольная ж – психую.

Я, давно тишину лелея,

Забыла – нет права наглеть.

Я пыталась тут искреннее

Написать, как люблю тебя выспренне,

И забыла сказать – переехала.

Тишину, в общем, обеспечила…

В стране этой кормят неплохо.

Люди не то, чтоб все добрые,

Но смелее в улыбке, чем наши,

Не настолько, как мы, пропащие

(Загулявшие, озверевшие, жалящие).

И пока это все слагала,

Поняла, что тебя не знала. —

Надежду в хорошие руки,