Женевьева (СИ)

Потом я подошла к Лисандру… Вы бы видели его глаза! Я прямо загордилась собой! Могвер смиренно ждал своей очереди и, как только смог нормально двигаться и разговаривать, облобызал мою ручку и почти признался в любви. Миро всё это время стоял рядом, наблюдая за происходящим, а потом попросил:

— Ева, научи, а?

Наша игра в молчанку прервалась. После этого мы с Лисом перестали шарахаться друг друга и общались как раньше, только без романтических намёков.

Глава 7

За руль сегодня сел Эртерин. Несмотря на бравый вид, Кир то и дело украдкой зевал и теперь удобно устроился на коленях любимой жены, явно собираясь вздремнуть. Лисандр уже сладко посапывал, натянув на голову капюшон.

— Ты знаешь дорогу? — тихо спросила я, усаживаясь рядом с водителем.

Он улыбнулся.

— Ева, я прошёл Междумирье вдоль и поперёк, так что — да! — я знаю дорогу.

— И в Тёмной империи был?

— Был. Даже жил там какое-то время.

Я подозрительно посмотрела на мужчину: правду говорит или врёт? Но тёмный эльф выглядел уверенно, к тому же за всё время знакомства ни разу не попался на обмане. Говорил правду или отмалчивался, если не хотел отвечать.

Пощёлкав кнопками, я настроила радио и вопросительно глянула на дроу.

— Нравится? Или поискать другую волну?

— Оставь, — и очередная мимолётная улыбка на губах.

Мы летели над безбрежными лугами, слушали музыку и изредка переговаривались. В основном, когда пролетали какую-то местную достопримечательность. Хм, я ни разу не услышала от тёмного эльфа «не знаю», он мог рассказать и про город, и про озеро, и про горный склон и про певца. В какой-то момент я не выдержала.

— Эртерин, сколько тебе лет?

— Много.

Я пристально глянула на него.

— Ты специально говоришь загадками?

Мужчина улыбнулся.

— Ева, какая разница сколько я прожил? Имеет значение, счастлив ли я был и что осталось в моей душе после этих лет.

— Многие не согласились бы с тобой.

Дроу посуровел.

— Это известное заблуждение. Люди мечтают о бессмертии, а дай им его — и они начнут жаловаться на скуку.

Я задумалась.

— Сомневаюсь. В мире много интересного! Мне, например, столько всего хочется успеть!

— И ты успеешь. Потому что понимаешь, что твоё время ограничено, — мужчина глянул на меня. — У тебя уже достаточно много воспоминаний! Об учёбе, о родителях, даже о жизни с гоблинами. Разве нет?

Кивок в ответ, и дроу продолжил:

— Я живу куда дольше, чем ты, но большую часть этого времени предпочёл бы забыть навсегда.

Эртерин перевёл взгляд на дорогу, а я задумчиво смотрела на него. Наверное, мужчина говорил о том периоде жизни, когда любил и считал себя любимым, когда радовался, глядя на взрослеющего сына. А потом всё рухнуло по прихоти безумной фанатички Лолт. Я представила, что он чувствовал, прорвавшись к алтарю и увидев окровавленное тело своего ребёнка… Ужас! Врагу такого не пожелаешь!

Цветочные поля начались незаметно. Я почему-то думала, что это будет нечто похожее на сад или городской парк, только очень большой, а оказалось всё иначе. То есть мы летели-летели, и вдруг заметили в стороне лужайку с розовыми дилабами. Полюбовались минуту, и опять зелёная трава вокруг. Потом — хоп! А перед нами — россыпь голубых ниламов. И только когда Эртерин притормозил, я сообразила.

— Это они? Да?

Тёмный эльф кивнул.

— Цветочные поля — не просто красивые пейзажи. Это своеобразная граница между дроу и остальными жителями Каельской империи.

— То есть за цветами начинается ваша территория?

— Именно. Там находятся города-государства Зирунгави, Ваггул и Каекус. Власть в каждом городе принадлежит Совету, в который входят главы домов.

— В Совет входят женщины?

— Не только. Мир меняется, Ева. И мир тёмных эльфов тоже. Долгое время для нас жизнь на поверхности представлялась невозможной. А сегодня — взгляни! — по земле бродят не жалкие дроу-изгнанники, а существуют целые города, в которых живут поклонники бога Ваэрона и его сестры Эйлистри.

Важное уточнение! Нечто такое я и ожидала услышать.

— То есть матриархата у вас нет?

— Нет, — согласился тёмный эльф. — У нас равноправие, конечно, во славу Ваэрона.

— Мне показалось, или я услышала в твоём голосе насмешку?

— Только относительно моих соплеменниц, — уточнил Эртерин и пояснил: — Им не так просто принять идею равнозначности мужчин и женщин в обществе.

— Их бы к нам, в махровый патриархат! — хмыкнула я.

— Не выдумывай! Дроу и на Гебе останутся собой. Самолюбие и надменность за столько поколений уже вписаны в их геном. Но многие тёмные эльфийки перестают относиться к мужчинам как к животным. И это радует.

— Приходи к нам, — весело предложила я. — У нас мужчин не обижают.

Эртерин хмыкнул.

— И если любят, то до смерти.

— А как же! — подхватила я шутку. — Или жена, или вдова!

— Такая потребность в мужском внимании непонятна моим соплеменницам. Возможно, поэтому они считают человеческих женщин… Хотя лучше тебе не знать, — осёкся дроу.

— Нет уж! Говори-говори! — наседала я, уже заглотнув крючок любопытства. Наклонившись к эльфу, заглянула в его красные глаза, сейчас совсем не страшные, а смешливые. — Так кем нас считают ваши дамочки?

— Слабыми и мягкими.