"Женевский" счет

Благодаря упрямому нежеланию понять положение вещей немецкая политика помогла большевизму пережить самый тяжелый для него кризис… Чрезвычайная Комиссия могла теперь беспрепятственно развивать свою деятельность и поодиночке изничтожать всех носителей идеи восстания против большевизма… против всех партий и организаций, стоящих правее; оно (советское правительство. — Ю. В.) открыло эру настоящего террора. Из газет были разрешены лишь большевистские и левоэсеровские, все прочие закрыты. Также запрещены были всякого рода собрания, созываемые иной партией, кроме большевиков…»

В соответствии с Брест-Литовским договором австрийцы 15 марта 1918 г. занимают Одессу, немцы 16 марта — Киев.

«19 марта русским посланником в Германии назначен тов. Иоффе», — оповещают газеты. Да, волей революции бывший председатель петроградского ВРК ныне посланник в Берлине!

20 марта закончена работа по установлению разграничительной линии между Германией и советской Россией.

10 апреля германские войска размещаются в Херсоне и Белгороде, а 20 апреля приступают к захвату Крыма. Какой там захват? Голый лежит Крым — иди и топчи, да бери все!

22 апреля в Москву прибывает германское посольство во главе с графом Мирбахом. Друзья новые, а связи давнишние… упрятанные, заполированные — и не углядишь, и не дороешься. Нет их, не было этих связей.

1 мая германские войска осваивают главную базу Черноморского флота — Севастополь, политый кровью и потом России, гордость и славу российского оружия, плоть от плоти русский город.

4 мая газеты сообщают о всеобщем праздновании столетия со дня рождения Маркса — великого предтечи Октябрьской революции. А он конопатый был, Маркс, ей-ей! Я узнал, когда писал эту книгу. Чепуха, разумеется, но все-таки отделяет человека от небожителей; конопушки, оказывается, имел, а на всех парсунах гладкий-гладкий…

6 мая германские войска уже в Ростове и Таганроге — такая прогулка по России впечатляет.

16 мая в газетах пропечатан декрет Петросовета о введении классового пайка. Это — фактическое удушение голодом интеллигенции и бывших имущих сословий поверженной России. Лишние они для социализма.

12 июня газеты с тревогой сообщают о переходе германскими войсками разграничительной линии в Рославльском направлении.

14 июня правительство Вильгельма Второго публикует ноту о присоединении Крыма: да, отныне навечно это германская территория. Вот так, товарищи…

Партия левых эсеров не считает для себя возможным оставаться в стороне от произвола и насилия германского империализма. 6 июля в Москве левыми эсерами-боевиками сражен германский посол граф Мирбах.

14 июля правительство Вильгельма Второго потребовало введения в Москву вооруженных частей для охраны своего представительства, и вообще пора делить эту Россию.

Это требование Берлина отклонено Лениным. Одно дело — терять власть (тогда лучше мир в Бресте), другое — идти на уступки ради сохранения ее.

Бывшему императору и самодержцу всероссийскому, царю Польскому, великому князю Финляндскому и прочая и прочая вместе с его семейством остается бедовать всего несколько дней. Уже известно место, где зароют его и жену с детьми. О том знают в Москве, Екатеринбурге и… Берлине. Сверхсекретное это дело — расправа над Романовыми. Кайзер и Ленин это даже очень сознают. Потому и не пожалеют сил, чтобы спрятать концы. Казнить — и все, чего там копаться…

В полутемной комнате с замалеванными не то мелом, не то известью окнами бывший русский император записывал в дневник 30 июня:

«Алексей принял первую ванну после Тобольска; колено его поправляется, но совершенно разогнуть его он не может. Погода теплая и приятная. Вестей извне никаких не имею».

Он очень любит своих детей.

А потом они, Николай Александрович и Александра Федоровна, опускаются на колени и молятся, очень долго молятся.

Их судьбы в руках Божьих…

«Я знаю, что Меня считают за Мою веру сумасшедшей. Но ведь все веровавшие были мучениками»[99], — однажды скажет императрица Александра Федоровна, это еще до 1917 г., до отречения.

Конец июня и первые 11–13 дней июля Голощекин в Москве. Чехословацкий мятеж ведет к созданию Восточного фронта. Среди дел, связанных с мобилизацией сил для отпора мятежу, военного комиссара Уральской области прежде всего занимает судьба Романовых.

Можно не сомневаться, какая судьба им уготована после совещания Голощекина с Лениным и Свердловым, но именно до возвращения Голощекина Юровский не предпринимает никаких практических мер по уничтожению Романовых. План, очевидно, существует, и составил его Юровский, как позже он признавался сам. Но план нуждался в одобрении Москвы. Не исключено, что Голощекин уже из Москвы дал знать: есть «добро», приступайте к подготовке.

12 или 14 июля Голощекин возвращается в Екатеринбург. Обстановка тревожная. К городу подступают Сибирская армия и белочехи.

19 июля начнется эвакуация красных из Екатеринбурга.

22 июля дом будет возвращен Ипатьеву[100].

За эвакуацию из Екатеринбурга уйдет 900 вагонов самых разных грузов.

25 июля в город вступят белые.