Женя Колбаскин и сверхспособности

Ну и вот, зашли они сюда, и зырят на меня вовсю, и улыбаются, как придурошные. А я на них глаза вылупил, типа, спрашиваю: «Че вы приперлись-то сюда?». Им же, значит, вообще, по фиг. Они такие, типа, невзначай проходят за Неллькиной спиной, и мне большие пальцы свои показывают, и еще так бровями вверх дергают. Болваны вислоухие, одним словом. Прошли они, короче, мимо нас и сели в угол. Заказали какие-то коктельчики вшивые, и все зырят на меня, и подмигивают ещё. Ну, представляете, вообще?! «Вот им занятся не чем!» — думаю такой, а сам глазами и рукой под столом на выход им показываю, что б проваливали подобру-поздорову. А им, значит, хоть бы хны. Сидят себе, зенки свои на меня пялят, и ухмылочки на лицах изображают.

Сидят они так, а мне кусок в горло не идет. Неллька уже чуть ли не пол-пиццы затрепала, а я только один кусочек и схавал.

— Аппетита нет? — спрашивает меня Нелля заботливо.

— Нет, — говорю, — просто люблю смаковать.

В итоге дождались мы, когда принесли нам мороженное с фруктами, а пиццу я решил домой забрать.

Сидим мы, жрем это мороженное, и тут Лешка вдруг встает и идет, типа, в туалет. А сортир этот прям рядом с ними находится. Но он, значит, решает прогуляться через весь зал, и специально, зараза такая очкастая, мимо нас проходит, гримасы мне строит и лыбу свою кривозобую давит. Потом он в сортир зашел, и сразу же от туда вышел, вернулся обратно, и усадил свою жопу на место.

И тут, только он сел, Соня встает, дылда эта великовозрастная, и тоже идет нарочно мимо меня, и сосиски свои большие оттопырила, и как бы подбадривает меня этим. Ну серьезно, спектакль какой-то форменный, или цирк шапито приехал.

Уселась она в итоге на место свое, и тут Настя поднимается, и идет прямо к нам. Подходит такая, улыбается по-идиотски, и мне подмигивает, да так часто ещё, будто у нее нервный тик какой-то.

— Здравствуйте, — говорит она своим писклявым голоском, — извините, пожалуйста, что я вас отвлекаю, вижу, что у вас свидание. Но вы не скажите, какую пиццу вы брали, а то мы выбрать не можем.

«Вот засранка какая наглая. Чепуху тут какую-то несет несусветную», — думаю я, а сам уже закипаю вовсю. Я её кивками мелкими и глазами злющими отправляю обратно, а ей хоть бы хны. Она вообще смотрит только на Неллю и улыбается, типа, сама невинность.

— Мы «Вкусную» брали, нам понравилась. Жень, тебе же понравилась?

— Да, да, конечно, — говорю я так спокойно и мило, а сам внутри горю, короче.

— Спасибо большое, вы очень добры. Хорошего вам дня.

— Спасибо, и тебе тоже, — отвечает ей Нелля.

— Спасибо, до свидания, — говорит вертихвостка эта мелкая и возвращается к остальным.

— Странно, — обращается ко мне Нелля, — ее мысли и мысли ее родственников, я тоже не могу прочитать.

«Какие родственники?! Пиявки назойливые, вот, кто это!» — говорю я про себя.

— Может, у них сверхспособность такая, типа, блокировать чужие способности? — говорю я Нелльке и делаю такой задумчивый вид.

— Да, наверное.

Ну, в общем, я понял, что от этих натоптошей приставучих надо сматываться. Поэтому я закидал по-быстрому мороженное себе в пасть, швырнул пиццу в рюкзак, оплатил счет, и даж сдачи не стал ждать. Тип, на чай оставил полтинник. Пускай думают, что я щедрый такой, хоть и тупой, как пробка.

Вышли мы, короче, из этой забегаловки и пошли куда-то. Нелля вела нас, и опять болтать о чем-то начала, а я иду рядом и смотрю назад. Эти оболтусы сразу же вышли после нас и за нами поперлись. Я им махаю рукой, типа: «Проваливайте. Чё надо-то вам?». А им все равно. Идут и идут, как ни в чем не бывало. Соня эта по середине, а мелкие по бокам. Радостные конкретно, вообще. «Вот, — думаю, — что они себя шпионами воображают какими-то или просто злить меня им нравится?

Ну, идем мы, значит, так, и тут вдруг, возле какой-то хибары Неллька остановилась резко, а я по инерции вперед на метров десять прошел, аж возвращаться пришлось.

Нелля стоит че-т довольная такая, улыбается вся, как дурешка, и на меня смотрит не отрываясь, а я на засранцев этих поглядываю все время. Как мы остановились, они тож притормозили, и на скамейку уселись, и опять пасут нас.

— Ну, ладно, Женя, я домой пошла, — говорит Нелля и на хибаур эту страшную показывает. — Спасибо тебе за прогулку, за розу белую, сережки, конфеты, пиццу.

За все, короче, поблагодарила меня, а я такой:

— Не за что, — и всё. Только это и смог придумать.

А она, значит, стоит и ждет чего-то. Ну, я типа, фильмы эти смотрел и понял, что, видать, засосать её должен. А эти гиббоны на скамейки сидят, и губешки свои в трубочки скатали, типа, говорят мне: «Целуй уже. Че ждешь-то?» А мне как-то не удобно когда так смотрят. Поэтому Неллька пождала немного и ушла.

— Пока, Женя.

— Пока.

Глава 17. Прощай, черный ворон.

Ну и пошла она в домишко свой задрипанный, а я рядом на скамейку плюхнулся, как сарделька переваренная, и голову руками закрыл. «Ну все, — думаю, — песенка моя, как говорится, спета. Завещание уже надо писать, хотя и оставлять-то нечего».