«Хорошо, что забыл, к лучшему», — так я подумал. Но тут вижу, как Ларик-очкарик руку тянет.
— Да, чего тебе, Ромбин? — нехотя спрашивает училка.
— Наде- Наде — Надежда Але — кса- кса- ндровна, я-я мо-мом-гу от-от-нести Же-Же-ню до-до-мой, за-за-за дн-дн…
— Ты можешь отнести Колбаскина домой за дневником? — не вытерпела она.
— Д-да!
Вот думаю, засада. Уж лучше бы он заикаться перестал, а то нет же — телепорт недоделанный.
— Хорошо, — говорит она, — отнеси его домой, но только быстро.
Ну и вот, он, короче, подошел ко мне и спрашивает меня своим лагающим голосом:
— Куд-куд-куда от-от-не..?
«Ну че, делать, видать, нечего», — подумал я.
— Напротив кинотеатра, — говорю. — Я рядом там живу.
Он кивнул своей овальной башкой, ухватил меня своей липкой и холодной клешней за руку — хлоп — и мы уже стоим возле кинотеатра.
— Я-я-я те-те-бя зде-зде-сь по-по…
— Я понял, подождешь, хорошо, — говорю, лишь бы по-быстрее от него отвязаться.
Да уж, хорошо, что дома никого не было, а тож люлей сразу б и отхватил.
Вернулись мы как раз под конец урока. Все че-т довольные были чересчур. Только я один злой, как собака. Отдал, значит, дневник этой карге. А она улыбается такая вся, сияет аж. Поставила мне двойку чуть ли не на всю страницу, а потом говорит такая, что б я старался, мол, потенциал у меня есть. Вот че сморозила мне. Оно мне надо: «Потенциал». За потенциал по головке не погладят.
Думаете, на этом всё закончилось. Ага, щас. Вы бы видели, как мы из класса выходили. Построились, значит, по парам, чуть ли не за ручки взялись, и вышли все так дружненько прям. Комедия стопроцентная, точно говорю. Я по сторонам-то смотрел, остальные классы также выходили. Форменные зомбаки. Ну ладно уже, фиг с ним.
Пошли мы потом на скамейках посидеть, как обычно это делали. Побазарить там с ребятами можно было и прочей ерундой помаятся. Идем, значит, такие, уже подходим к этим скамейкам, а Димон вдруг выдает мне:
— Ты иди пока, — говорит, — а я с дамами пообщаюсь.
Ну вы слыхали? С дамами! «Вот дает», — думаю. А лицо-то, главное, у него умиротворенное такое было и, типа, довольное собой. Аж очень заехать хотелось разочек по этой морде напыщенной, а мож, и поболее.
— Ну и катись, — говорю я ему. А он хоть бы хны, даж никак не отреагировал.
Он ушел, а я там, как дурак, встал посреди коридора. Стою, короче, и не знаю, куда тут деться. Огляделся я по сторонам, и вижу, что вокруг творятся нездоровые дела, а всем как бы плевать вообще. Стоял я вот так, стоял, как истукан. Стоял, очумевал вовсю, и тут — бац — за руку меня схватила чья-то клешня, да так цепко ещё. Я аж там чуть до потолка не подскочил. Оборачиваюсь резко, смотрю — стоит девчонка прыщавая, в очках таких, с толстеной оправой. Она из параллельного класса была, хорошо в учебе шарила, но я даж имени ее не знал. Ну, и я, короче, начал выдергивать свою руку, а она словно в тисках зажата.
— Ты че делаешь? — говорю.
— Не могу прочитать, — отвечает она, как какая-то помешанная.
— Че прочитать? — спрашиваю я и высвобождаю наконец свою руку.
— Мысли и воспоминания, — говорит она так просто, типа, она всю жизнь этим занималась.
— А чей-то вдруг, ты должна их читать? — спрашиваю я скептически так очень.
— Потому что, это моя сверхспособность.
— Ну и че? Ха. Поверил я тебе. Тут в кого не ткни, у всех сверхспособность.
— Я знаю. Могу тебе доказать, что не вру.
— Ну давай, валяй, доказывай.
— Покажи мне, чьи мысли прочитать.
— Ладно, ну, вон, тот пацан, смазливый такой, среди кучи девчонок. О чем он думает? — я указываю на Димона.
— О футболе и о девушках.
«Ну ладно, в это я поверю», — сказал я себе.
— Ну ладно. А этот верзила, вон, который скачет по лестнице? — я указываю на своего младшего брата.
— О брате, которого хочет поколотить.
— Ладно, ладно, я тебе верю. А от меня тебе чё надо?
— Белую розу.
— Чё? Какую ещё розу?
— Белую, что б послезавтра ты мне её подарил.
— С чегой-то это вдруг?
— Лена сказала, — говорит она и указывает на девчину из одиннадцатого, которая сидела в окружении всяких-разных накрашенных девиц, — что если ты послезавтра утром, в раздевалке, подаришь мне белую розу, то после уроков у нас будет свидание.
— Ого, — я скорчил, типа, изумленную гримасу, — А че, Лена эта, типа, будущие видит?
— Да.
— Ну а че, если я тебя сегодня позову на свидание, хотя я этого и не хочу или, скажем, завтра, или послезавтра, но без этой белой розы, то ты че, не согласишься, что ли?
— Нет, Лена сказала, что обязательно нужна белая роза и только послезавтра.
— И ты ей веришь, типа, прям на слово?
— Конечно, я прочла у нее мысли и все теперь знаю. Так что, подаришь мне розу?
— Ага, щас, разбежался. Давай, давай. Подарю, конечно, — съязвил я, махнул рукой и пошел от нее подальше.
«Вот дает, — думаю, — Белую розу я еще ей дарить должен. Ага, конечно. Мозги, что ли, от этих сверхспособностей у всех посворачивались?»