Ну а второй урок, короче, прошел ещё хуже первого. У нас была литра. Я ее терпеть не могу. Да и, вообще, кто её любит-то? Так вот, мы рассказывали стих. Оказывается, надо было его выучить, а я-то подумал, что просто прочитать. «Ну я ж калач-то тертый, вдоль и поперек», — так я сразу и подумал. Но училка эта оказалось еще свирепее, чем та предыдущая карга усатая. Никто даже пискнуть не смел. «Что за сверхспособность такая у этих учителей?» — подумал я, глядя на своих смирных одноклассников, которых вчера тока с урока выгоняли и к директору вызывали.
В общем, вскоре дошла очередь до Колбаскина. Ну я и пошел к доске. А обычно, как было? Мне с первой парты учебник повернут, а я и читаю стих потихоньку, типа, сам выучил. Там сидели обычно Ларик и Катька. Хоть они и странные, но ребята ничего так. Ну вот, значит, выхожу я к доске и подхожу к первой парте поближе.
— Кать, поверни, — говорю ей и пальцем так дергаю, типа, давай, давай, не медли.
А они такие вдвоем зыркают на меня, словно я какая-то макака в зоопарке. Только таблички с надписью и не хватает: Макакус Колбаскинус, родом из города Зурбинск, РФ.
— Поверните, пс, пс, — я тихонько псыкаю им.
Ноль реакции. «Вот гаденыши! — думаю. — Одноклассники еще называются».
— Что молчишь, Колбаскин?
— Вспоминаю, — говорю я спокойно, а сам уже в дикой панике.
— Название хоть помнишь? — издевается училка эта надо мной.
— Конечно. Пс, пс, Ларик, Ларик.
А у него лицо, словно камень, да и сердце, видать, тоже. «Всё, попал, — думаю. — Вот шлепанцы недоделанные».
— Ладно, Колбаскин, не мучай себя. Два тебе. Неси дневник сюда.
— Пожалуйста, я сейчас посижу, повторю немного и расскажу.
— Нет, Колбаскин, четыре дня у тебя было. Давай дневник.
Прикиньте, что творят. Но это еще не все. Остальные как рассказывали, вы бы слышали. Я, честно, был в глубочайшем, беспробудном шоке. Вы представляете, Ванька, Ванька, этот юморист недоделанный, который и читать-то вслух не мог нормально, вышел и так рассказал, что сам автор этот, наверное, в гробу ему похлопал. Короче, все там получили 5 или 4 с плюсом, кроме меня, конечно. Что за жизнь-то такая?
Да, кстати, я еще одну двойку всхлопотал. Прикиньте. За то, что не смог проанализировать стих, который я не выучил. А знаете, кого спрашивали этот никчемный анализ? Колбаскина. Да. И только Колбаскина. Я ее, эту училку — седовласку кривоносую, спрашиваю:
— А почему я опять отвечаю?
А она мне в ответ:
— Потому что у тебя нет сверхспособностей и ты — обычный, — вот, что она мне сказала, да так злобно еще.
— С чего вы это взяли? — спрашиваю ее.
— Все так говорят.
— Ну и ладно, да хоть бы и так. Но где здесь логика тогда вообще, в том, что я должен отвечать?
— Логика — не твое дело, — говорит. — Твое дело слушаться и не пререкаться.
Во как! «Ох, и навешает мне батя люлей», — подумал я в тот момент с толикой такой огромной горечи.
Глава 3. Я тоже хочу сверхспособности.
На перемену, честно сказать, я уже побаивался выходить. Мало ли, что там со мной сделают ненормальные эти. Нас, короче, опять построили, и мы вышли, как на выгул.
В общем, я твердо решил провести время с пользой. «Может, у меня все-таки есть сверхспособность?» — так я подумал. И всю перемену я пытался читать мысли, быстро бегать, управлять током, уменьшаться, летать, становится невидимым, растягиваться, как жеваная жвачка. Потом я врезал в стену кулаком и чуть руку себе не сломал. Пробовал поднять скамейку одним пальцем, как мой брат. Пытался пускать из рук воду, огонь, передвигать предметы, лазать по стенам и еще кучу всякой ерунды.
Короче, ничего не вышло. В итоге я сел на скамейку и стал очень сильно грустить. Вскоре прозвенел звонок, и я поплелся на физру. Все, естественно, были уже в форме и занимались всякой ерундой в зале, пока физрук пил десятый чай за утро, а, может, и курил за школой или в окошко туалета.
Честно признаться, уж лучше бы я не ходил на эту физру, хотя мне, вообще-то, всегда она нравилась, потому что я здесь что-то, да умел. А тут я, значит, переоделся и зашел в зал. Моя бедная челюсть опять стремительно отпала вниз. Че я там увидел, не описать просто так. Я вообще-то думал, что половина одноклассников будет сидеть на скамеечках, как обычно это бывает. Типа, они болеют или просто сачкуют. Остальные же мячик будут в кольцо бросать. А я раньше любил так подходить к ним и показывать, где раки зимуют. Я довольно неплохо в баскет умел бацать. Ну, в общем, так я рассуждал, пока не зашел в зал. Оказалось, что у всех вдруг проснулось желание заниматься спортом.