Жених для Красной Шапочки, или Чудовище моей мечты

Без его объятий сразу стало очень холодно и неуютно. Я зябко поежилась и хотела уже сделать шаг, как была легко подхвачена на руки и крепко прижата к мужскому телу. Мокрая, грязная, напряженная, как пружина, а он будто не замечал всего этого! Или, наоборот, пытался успокоить и согреть?

– Ты… т-ты что? – Дар речи снова дал сбой, вернулось заикание. – Ты меня до города тащить соб-брался? – От удивления я даже о медведе забыла, который, по-видимому, обо мне и вовсе не знал. Ну, или решил, что пустой дом со всякими вкусностями предпочтительнее охоты за перепуганной малявкой.

Мысль о еде заставила сглотнуть. Или дело было вовсе не в клубнике с мороженым, которая наверняка теперь достанется медведю? Даже при лунном свете я прекрасно различала мускулистую мужскую грудь с жутковатыми бороздами шрамов, бугрившихся под моими пальцами. Осознав, что поглаживаю лесника, ощупывая его старые раны, я покраснела. Счастье, что в это время суток все краски серы, и свидетельство моего смущения он вряд ли заметил.

– Подожди, ты… зачем развернулся? – забеспокоилась я, когда Джетт пошел в противоположном городу направлении. – Куда ты меня несешь?

– Домой.

– Нет! – воскликнула в панике. Обняв его за шею, заглянула в глаза. Они странно мерцали в полумраке, но сейчас мне было не до этого феномена. Меня беспокоил твердолобый упрямец, с непробиваемым спокойствием шагавший к цели. И ведь даже не оступился ни разу! Хотя дорога напоминала минное поле: шаг вправо, шаг влево – и ты по уши в грязи. – В доме чудище! Я не сумасшедшая, поверь! И не под кайфом! Я его видела. Большое, черное, лохматое…

– Черное? – переспросил он, прищурившись. На этот раз без тени иронии.

– Да, Джетт! Черное! Ну, или темное. Огромная шерстяная образина. Ты знаешь, кто это? Медведь? Я права? Какая-то местная разновидность?

– Разновидность, – скрипнув зубами, подтвердил лесник и едва слышно прошипел: – Мес-с-стная.

– А…

– Дома объясню, – бросил он, переходя на бег, будто сорок пять килограмм лишнего груза для него ничего не значили. – У МЕНЯ дома, – уточнил, свернув с дороги в лес.

Глава 3 Новый дом

– Она еще и поет, – пробормотал Джетт, переведя взгляд с двери ванной комнаты на лежавшего в коридоре пса, который тоже слушал гостью. С интересом и с удовольствием.

Опустив на лапы морду, Рэй время от времени дергал ухом, умудряясь попадать в такт веселой песенки из репертуара художницы. Она исполняла ее так бойко и заразительно, что не только пес, но и его хозяин проникся. Хотя у Джетта были и другие причины тут околачиваться, дожидаясь финала вокально-водных упражнений Алексы, которая, к слову, заканчивать не спешила.

Сам он принял душ минут за пять, наскоро переоделся и даже чайник успел вскипятить и порезать пиццу, разогретую в микроволновке. А голосистая птичка, забыв о времени, продолжала заливаться, принимая горячую ванну с травяными зельями, купленными у ведьмы. Происхождение ароматных настоек лесник ей, конечно же, не объяснял – добавил в воду, что считал нужным, и отправил слегка захмелевшую мыться.

Хм… а может, не слегка?

Все-таки стоило прислушаться к ее словам о неадекватной реакции на алкоголь и не вливать в замерзшую, как цуцик, Алю сто грамм коньяка для согрева. Как теперь ее из ванны доставать? И что с ней потом делать? Спать, судя по настрою, она не намерена. А вести с ней невинные беседы не способен уже он. Куда безопаснее для обоих будет отправить гостью вместе с едой в спальню, а Рэя посадить сторожить дверь… от него. В противном случае получится, как напророчила Алекса, когда, морщась, заедала лимоном коньяк: привел беззащитную девушку домой, напоил и воспользовался ситуацией.

Но он ведь не такой!

Или все-таки такой? В обществе конкретно этой девушки Джетт в своей порядочности сильно сомневался.

Пока нес ее домой, используя для сокращения пути спрятанные в лесу порталы, едва сдерживался, чтобы не согреть Алю прямо на траве без всяких ванн, одеял и алкоголя. И только страх напугать ее останавливал его от этого безумства. Дрожащая, беззащитная, мокрая… она так доверчиво к нему льнула, обнимала за шею и касалась щекой небритого подбородка, что его знаменитая выдержка трещала по швам.

От близости малознакомой, но уже такой важной и нужной ему девушки у Джетта помутилось в голове, а стену привычного хладнокровия разбил в щепки неудержимый поток желания, подавлять которое удавалось с трудом. Он всегда был холодным, расчетливым оборотнем, который сначала думал, а потом уже действовал. С Алей думать не получалось. Вернее, получалось, но почему-то все об одном.