Жених из прошлого

Она старалась как можно меньше говорить, чтобы отец и дети сами поддерживали беседу, но Марку был скуп на вопросы, а дети ничего не рассказывали, и разговор закончился, не успев начаться. Какое счастье было встать из-за стола, но Марку окликнул ее на лестнице и сказал, что ждет ее внизу.

Моне кивнула и продолжила собирать детей ко сну. Она все еще не могла смириться, что он не обнимал, не целовал детей и не говорил приятных, теплых слов, когда желал спокойной ночи. Как будто дети растут не в семье, а в армии. Сердце болело и за детей, и за Марку, ведь они все были глубоко несчастны.

Через полчаса она спустилась к Марку в ту же маленькую гостиную. Теперь она знала, почему он так любит именно это место. Окна закрывались деревянными ставнями, сохраняя тепло, в камине можно развести огонь и сидеть близко, наслаждаясь теплом и уютом очага.

На потолке, как и в ее комнате, отчетливо видны были балки. Стулья и софа обиты парчой цвета спелой тыквы. Крышки столов покрыты голубой мозаикой. По одной стене располагались застекленные книжные шкафы, а по другой были развешаны картины в розовых, голубых и оранжевых тонах. Обстановка в комнате говорила сама за себя: элегантно, дорого, стильно. Моне еще раз убедилась: никто лучше итальянцев не знает, как сочетать фактуры, ткани и цвета.

- Я переживаю за детей, - сказала она и села на тот же стул, что и вчера.

- Что случилось? - спросил он, отрывая глаза от книги.

Вчера вечером она лежала на столе возле кресла. Моне пробежала взглядом по названию. Что-то о политике, экономике и курсах валют. Она бы не смогла читать о таких сложных вещах, но она не банкир и не инвестор.

- Дети повергли меня в шок сегодня.

- Как так? - спросил Марку настороженно.

- Они сказали, что не празднуют Рождество, но я не поверила. Мы всегда отмечали этот праздник в Палаццо.

- То было раньше, - серьезно сказал он и отложил талмуд на столик у кресла. - Мы больше не носимся вокруг Рождества, как курица с яйцом. В свете последних событий это неуместно.

Моне решила «включить» дурочку.

- Каких событий? Неужели церковь перестала праздновать рождение Христа?

- Конечно нет.

- Тогда где вертеп с изображением таинства рождения? Рокка и Антонио как раз в том возрасте, когда им было бы очень интересно рассматривать сцену и слушать истории о волхвах. В Палермо был такой красивый вертеп, я до сих пор его помню до мелочей.

- Но мы не в Палермо сейчас.

- Ты не мог привезти или купить им новый, чтобы они могли почувствовать дух Рождества?

- Мы здесь всего на три-четыре недели, глупо тащить сюда такую огромную штуковину на пару недель.

Она подарила ему долгий и пронзительный взгляд.

- Значит, лыжи с коньками ты привез, а чтобы Рождество праздновать, ничего?

Он заерзал на стуле.

- Мы не празднуем Рождество.

- Почему? Это всегда было чем-то особенным в вашей семье.

- Раньше да, - ответил он, поднялся и подошел к камину добавить дровишек в огонь. - Все изменилось. Сейчас у нас другие традиции и ценности.

- Зачем лишать детей чуда Рождества?

- Я так решил.

- Детям не хватает волшебства.

Он бросил полено в огонь и повернулся.

- Как они могут скучать по тому, чего не помнят?

- Матео помнит. Он рассказывал сегодня, каким было Рождество раньше, а малыши, разинув рты, слушали.

- Я решил и не изменю своей позиции. В нашей семье Рождества больше нет, - твердо ответил он, выпрямился и заложил руки за спину.

Моне пристально посмотрела на него. Их взгляды встретились.

- Для меня Рождество важно, не собираюсь от него отказываться. Этого не было в нашем уговоре, так что отмечу его по полной в ближайшие две недели, с елкой, рождественскими песнями, печеньем и…

- В свободное время делай, что хочешь, но не вовлекай детей.

Моне чуть не подавилась смехом. И какое же время, интересно, он называет «свободным»?

Марку стиснул челюсть, лицо стало еще мрачнее. Над чем она смеется?

- Марку, подумай, - сказала она мягко. - Ты привез меня сюда. Запасной няни нет. У меня нет выходных и свободных часов. У меня нет отдельных уроков с детьми, я с ними все время с утра до вечера.

Какое свободное время?

- У тебя есть свои комнаты. Там можешь делать, что хочешь, но не в детской и не в игровой.

- Значит, я могу украсить комнату?

- Да, - сказал он с сомнением в голосе. - Но не приводи туда детей.

- Ты себя слышишь? Это смешно. Когда ты стал таким чудовищем, Марку?

- Я не люблю Рождество, - резко ответил он. - Не вводи детей в заблуждение. Да, мы наслаждаемся декабрем, зимой, но так, как я считаю лучше для них.

- Значит, для тебя нет чуда Рождества?

Он посмотрел на нее из-под сдвинутых бровей.

- Чудес не бывает.

С этими словами он схватил кочергу и стал остервенело шевелить дрова в камине. Искры полетели в комнату.

-Ты не знаешь, чтобы судить. Оставь эту затею с Рождеством.

Слова обжигали, как искры из камина. Моне помолчала немного, позволила словам проникнуть внутрь, догореть, затем вздохнула и тихо произнесла:

- Кажется, я поняла. Это из-за Галеты.

- Она была дома с семьей и новорожденным сыном, - голос его дрогнул, - затем Господь забрал ее.

Моне глубоко вдохнула.