Жених моей сестры

А я не могу. Хотя очень стараюсь.

Я не знаю, почему я была так уверена, что именно этот университет станет моим местом силы. Лондон всегда представлялся мне какой-то волшебной дверью, за которой окажется новая жизнь и где я сразу же встречу близких мне по духу людей.

Я очень стараюсь, чтобы так и было. Я преодолеваю свой страх разговаривать на английском, я борюсь со своей интровертной природой и осторожным отношением к новым людям, поэтому специально хожу на все эти занятия и выставки. Я подхожу к студентам, разговариваю с ними, улыбаюсь, и ко мне тоже относятся очень приветливо. Мне улыбаются в ответ, со мной заводят беседу, но это тяжело. И, против ожидания, не доставляет мне никакой радости.

Да, все эти люди очень интересные, очень классные, они тоже живут искусством, как и я, но… Я не знаю, сколько должно пройти времени, чтобы кто-то из них стал для меня своим.

Пока вокруг меня чужие люди. Чужие по языку, чужие по мировоззрению, по привычкам в еде и даже по манере одеваться. Кажется, в нашем университете внешний вид негласно считается одним из важных способов самовыражения, поэтому все студенты здесь яркие, как жар-птицы. Волосы разных цветов, пирсинг, татуировки и необычная, на грани эпатажа, одежда, в которой причудливо смешиваются винтажные и остромодные вещи. Я на их фоне кажусь себе серым неприметным воробьем. Я никогда не любила всё это – мне интереснее раскрашивать холст, чем себя. Но, получается, мне нужно будет стать такой же, как они, чтобы влиться во всю эту студенческую тусовку? А хочу ли я этого? Встретила ли я здесь хоть одного человека, которого мне захотелось бы узнать ближе?

Пока нет. Хочу надеться, что только пока.

Я очень много ожидала от учебы, и да, все лекции, которые я посетила, были очень интересными. Наверное, я могла бы почерпнуть из них очень много нового для себя, если бы меня так не напрягал этот нарочито современный подход. Я согласна, что искусство должно служить отражением реальности, должно бороться за лучшее, но разве нельзя иногда просто рисовать красивые вещи, которые тебе нравятся? Пейзажи или людей?

Когда я была на выставке студенческих работ, ничего из увиденного не затронуло моё сердце. Оно все очень странное, очень необычное, очень яркое и на злобу дня. Могу ли я оценить художественную ценность этих работ? Да, могу. Хочу ли я создавать такие работы? Я не уверена.

Если честно, вместо того, чтобы разглядывать сложные инсталляции из старых консервных банок и упаковок от презервативов, я бы лучше вернулась в квартирку Георгия Исаевича, где всегда так упоительно пахло масляными красками. Я бы прошла в большую светлую комнату, встала за мольберт и разговаривала бы со своим учителем о тонкостях портретной живописи и о том, как лучше смешивать цвета на палитре, чтобы точнее передать тон кожи.

Так о чем я мечтала в итоге? О Лондоне? Или все же о том, что здесь я волшебным образом обрету близких мне людей?

Почему-то только сейчас, уехав, я понимаю, что такие люди у меня были.

Георгий Исаевич – который при всём своем непростом характере самозабвенно вкладывался в меня и в мое обучение.

Подруга Лия – которая очень переживала за меня и ужасно обиделась, когда я уехала в Лондон, не сказав ей ни слова.

И Яр. Моя самая болезненная потеря, которая, кажется, никогда не заживет. Яр, который предлагал мне остаться с ним, а я выбрала свою мечту.

Я не жалею?

Я жалею.

Но оставаться было нельзя. Если бы я осталась, лучше бы все равно не было. Но и здесь мне не хорошо. Чертов замкнутый круг.

***

Сегодня я переезжаю в ту самую комнатку на севере Лондона, потому что заканчивается оплаченная неделя в отеле. Два моих чемодана легко влезают в такси, и я без проблем добираюсь до своего нового места жительства.

Я думала, что надо будет просто разложить вещи и всё, но оказывается, что приходится решать много других проблем. К примеру, я сразу же выясняю, что сломан замок на двери в мою комнату и что не привезли обещанный мне стол. Приходится звонить хозяйке, приходится звонить мастеру, приходится заниматься бытовыми вопросами, в том числе, идти в магазин за продуктами, чтобы было чем позавтракать. В отеле был шведский стол, а здесь надо будет готовить самой. И хорошо бы как-то этому научиться, потому что пока я очень слабо представляю себе процесс приготовления пищи. Хорошо, что есть интернет.

Со всеми этими заботами я только к вечеру с гудящими от усталости ногами плюхаюсь на свою новую кровать и наконец достаю телефон. Там уже стоит британская симка, но мессенджеры остались те же, поэтому я их просматриваю обычно раз в день, чтобы не пропустить никаких сообщений. Правда, обычно мне никто не пишет.

Но сегодня, кажется, исключительный день, потому что первое, что я вижу – это всплывающее на экране сообщение от мамы, отправленное несколько часов назад.

«Я надеюсь тебе хотя бы стыдно»

Ничего не понимаю. Следом появляется сообщение от папы, сухое и лаконичное. Там номер счёта, открытого на моё имя, указание суммы (довольно большой!), которая там лежит, и короткая приписка: