Полина неловко поковыляла к выходу, стараясь не навернуться. Обломки мебели и лоскуты тряпок, бывшие когда-то то ли обивкой, то ли роскошными нарядами снова сливались с темнотой — фея почти совсем угасла. Г рон наблюдал за ней насмешливо, Верен — внимательно. Кажется, у него дёрнулась рука, неужели хотел поддержать?
Но к Полине уже подошла Тамила, обхватила за талию, повлекла к выходу, щебеча что-то успокаивающее о том, что всё будет хорошо, что зря они сюда пошли, всё это дела прошлые, а сейчас она госпожу устроит, и та отдохнёт, и утром на всё посмотрит другими глазами, вот только поест как следует. И снова — по кругу — про то, что всё будет хорошо, просто замечательно, надо только отдохнуть…
От Тамилы приятно пахло морозной свежестью и яблоками, она вела свою подопечную так уверенно, что казалось — даже и не нужно управлять телом, оно само движется так, как хочет Тамила. Полина ощутила, что глаза у неё слипаются, и всё ей безразлично — лишь бы дойти уже куда-то, где можно будет лечь…
ГЛАВА 10. Утро
Полина плохо помнила, как Тамила довела её до спальни, как поила чем-то сладким со вкусом незнакомых фруктов и укладывала спать. Во сне снова приходило чудовище, снова гналось за Полиной, только теперь оно то превращалось в Ярона, то становилось жутким косматым монстром с пылающими адским огнём глазами.
Полина проснулась на рассвете, потянулась, зевнула, посмотрела вокруг и опять зажмурилась. Так хотелось, чтобы всё, что было вчера, оказалось бредом, приснившейся страшной, хотя и красивой, сказкой. Но, даже не открывая глаз, она понимала — что-то не так… Всё не так!
И простыня не такая — слишком нежная, шёлковая, что ли? И не так пахнет от подушки — незнакомо, цветочно, и на ней самой явно не любимая уютная ночная рубашка из фланели со смешными собачками… Она ведь взяла её с собой к бабушке. Нет… это что-то совсем другое… то ли шёлковое, то ли атласное.
Полина решилась и распахнула глаза. Тут же испугалась и вскочила, потому что ей показалось — она заперта где-то в тесной-тесной каморке. Но это была не каморка, а огромная кровать под пологом, полотнища тёмной гладкой ткани сходились неплотно и между ними струился утренний свет. Рядом, у изголовья, мерцала крохотная золотистая звёздочка, трепеща прозрачными крыльями.
— Фея? — Полина и обрадовалась ей, и ощутила сокрушительное разочарование оттого, что её страшная сказка оказалась явью.
Искорка мигнула в ответ и засветилась ярче, но почему-то ничего не ответила.
— Значит… не сон, — угрюмо произнесла Полина и выпуталась из мехового одеяла.
Наверное, у них в городе такое можно было продать, а на вырученные деньги небольшую квартирку на окраине прикупить. Но Полину эта роскошь не радовала совершенно. К ней прилагалась роль послушной куклы, безропотной самки- производительницы.
Память о вчерашней пощёчине и всех обидных уничижительных словах пылала в памяти, как ожог! И дело даже не в том, что она не может простить обиду… Как там сказала Леяна, княгиня Светании… Что-то о том, что побег предыдущей невесты здорово испортил и без того не ангельский характер князя. Да, можно себе представить, как это его уязвило. Он наверняка чувствовал себя униженным, даже если ни капли не любил невесту. Да и разгромленные комнаты многое могли рассказать о его чувствах…
Но вымещать это на совершенно другой девушке, пусть даже она родня той, сбежавшей, накидываться на неё, будто она перед ним провинилась… Она могла бы понять, наверное, и простить могла бы, но после той встречи, которую он ей устроил… она… Пожалуй, она не могла его уважать.
Ведь это и была самая настоящая мужская истерика, которую он закатил ей с порога, при этом обвинив в истеричности её! Даже если бы она истерила по- настоящему — ей было бы простительно, ведь она всего лишь обычная девушка, за которой гнались по лесу монстры, а потом она попала в другой мир, встретила там фею и говорящую лань, а в довершение всего — какой-то князь заявил ей, что она его собственность и должна стать ему послушной женой и родить детей! И всё это за каких-то полчаса, если не меньше.
После такого даже если бы она каталась по земле и орала — это было бы понятно и простительно. Но она старалась держаться, старалась изо всех сил! Хотя хотелось и кататься, и орать, и бежать куда глаза глядят. Она держалась. И не позволит больше мужчинам, будь они князья, короли или императоры Вселенной, заставлять её чувствовать себя виноватой, когда это совершенно не так!
А он? Он даже не попытался успокоить или просто поговорить по-хорошему. С ходу начал унижать, издеваться, "ставить на место", а если по сути — то вымещать на ней свою обиду и злость. А потом ещё и ударил. В общем, показал, кто тут главный, кто хозяин положения. И кто не заслуживает того, чтобы называться мужчиной, — тоже показал.
Она может его простить. Но он ей противен. Полина сидела на постели, стараясь глубоко дышать, чтобы успокоиться, чтобы мужественно встретить то, что ждёт её дальше. Если князь ведёт себя, как истеричка, ей придётся быть мужественной. Иначе её просто растопчут.