Жених в наследство

Только потом мама поняла, что это была за "овчарка", — когда рассказала об этом бабушке.

Бабушка Фаина, услышав о "большой овчарке", рассматривавшей её дочь, чуть не свалилась с сердечным приступом! Если бы это случилось, он стал бы первым в её жизни, сердце у бабули было крепкое. Да и вообще она на здоровье не жаловалась, ну разве что вот — раз в году, по осени, да и то не каждый год.

— Сама подумай, откуда у нас незнакомой овчарке взяться?! У нас же не город. Тут все в это время по дворам на цепях сидят. А ежели какой бы и бегал, так его бы те волки давно сожрали! — говорила бабуля, капая в стакан "Валокордин", оставшийся от деда, у которого с сердцем как раз было неважно.

— Но это и к лучшему, что ты не сообразила… Испугалась бы — он бы кинуться мог, — рассудительно сказала бабуля, когда "Валокордин" был уже выпит и осознание того, что опасность осталась в прошлом, помогло успокоиться. — Однако не ходи больше по ночам!

— Так ведь не ночь была…

— В городе десять часов вечера, может, и не ночь, а у нас зимой — ночь! — отрезала бабуля, и возразить на это было нечего.

Полина вспомнила тот случай, пока ехала на электричке — два часа в один конец, потом ещё автобус, а потом уж пешком — пять километров! Но если срезать через лес — то два с половиной.

Бабушка запрещала срезать — особенно зимой. Но сейчас ведь ещё не зима, — рассудила Поля. И тем более — не ночь. Даже по деревенским меркам. Из дома она вышла ранним утром, а сейчас — белый день, ну, насколько он может быть белым в ноябре, самом тёмном и мрачном месяце в году, когда осень уже почти закончилась, а зима ещё не началась и не побелила всё вокруг снегом, чтобы белый свет наконец-то и правда снова стал белым.

Идти с тяжёлой сумкой пять километров — удовольствие много ниже среднего.

А если даже случайно проедет попутка, садиться в неё куда страшнее, чем срезать дорогу и пройти через лес. На машине — кто его знает, на кого нарвёшься, а в лесу… Леса Полина никогда не боялась. Он манил её и дарил чувство безопасности, наверное, ложное, но такое яркое, что ему верилось.

Казалось — в лесу от любого плохого человека, если он ей там и встретится, всегда можно убежать и спрятаться. Казалось почему-то, что лес её укроет. Она, конечно, никому об этом не рассказывала, но иногда даже во сне видела, как бежит, прячется — от чего-то страшного, от какого-то чудовища. Но самое главное — добраться до леса. В лесу чудовище её не найдёт, в лесу можно укрыться. Если затаиться, слиться с лесом, чудовище её ни за что не отыщет.

Иногда в тех кошмарах, чудовище подходило близко-близко, а Полина замирала, не дыша, и верила, что оно её не заметит. Так и случалось. Чудовище настигало её в квартире, на улице, в городе, но только не в лесу. Там оно не могло отыскать Полину. Хотя ей всё равно было очень страшно, особенно оттого, что чудовище невозможно было рассмотреть. Полина видела его всегда только боковым зрением — кто-то большой, тёмный, мохнатый, кажется, с горящими глазами.

В последнем она не была уверена, потому что чувствовала — нельзя встречаться с ним взглядом! Стоит только посмотреть в его глаза, и всё, конец. Тогда чудовище её точно отыщет, поймает и сделает с ней что-то ужасное… что-то такое, что пугало больше смерти. Полина готова была кинуться в любую пропасть, лишь бы не оказаться в его безжалостных лапах, иррациональный страх был настолько сильным, что она буквально задыхалась и, проснувшись, долго не могла отдышаться.

Почему это вспомнилось ей сейчас? Из-за леса? Да, наверное, но ведь лес не пугал… Поля поудобнее перехватила большую сумку и поправила на плече ремень другой — поменьше. Нет, по дороге она точно не пойдёт. Как раз на ней какие- нибудь проходимцы встретиться могут, а через лес только свои ходят, местные. Успокоив себя такими мысленными аргументами, заранее заготовленными для бабушки, Поля сошла с пешеходной асфальтированной дорожки, чуть дальше переходящей в раздолбанную шоссейку с указателем "п. Залесье 5 км", отыскала начало тропинки и углубилась в лес — здесь не очень густой, но чем дальше, тем плотнее обступающий утоптанную узкую тропку.

Бабушка откуда-то всегда знала, когда Поля ходила через лес. Наверное, просто догадывалась, по каким-то неуловимым приметам распознавая чувство вины на лице и в поведении внучки. Но иногда Полине казалось, что бабушка Фаина просто — знала. И ещё казалось, что у неё какие-то свои, странные и загадочные отношения с лесом или — отношение к лесу…

Полине разрешалось ходить в лес с бабушкой, но не с мамой. Почему-то с мамой было опасно, а с бабушкой — нет. И всё это относилось именно к этой части леса, что лежала с одной стороны деревни. С другой, где редковатый лесок выбегал на берег небольшого озера, никаких запретов связано не было. Хотя другие жители деревни боялись, что дети могут утонуть. С точки зрения логики, это была куда более реальная опасность, чем все прочие. Но бабушка Фаина этого почему-то не боялась!