Женихи счастью не помеха

— Вр-р-раг! — припечатал ворон, спланировал на землю и начал целеустремлённо к нему приближаться.

— Понял. Отстал. Но ты подумай над моим предложением.

Очень хотелось подбежать, обнять, признаться, что тоже очень люблю, но я мужественно держалась. Даже когда он, с трудом переставляя ноги, потащился вглубь дома, осталась стоять на месте. Боялась сорваться, дать ложную надежду ему и себе, лучше сразу отрубить, чем потом отрезать по кусочку.

— Ай, — взвизгнула я, когда меня дёрнули назад и зажали рот ладонью.

— Тихо, душа моя, тихо…

Меня отпустили, я вовсю таращилась на Леона и не знала, что мне делать, радоваться или пугаться, больно уж нелепо он выглядел с раскрашенными чёрными полосами лицом.

— Что ты тут делаешь? — задала я тихо закономерный вопрос.

— Слежу, — улыбнулся он.

— За мной?!

— И за тобой тоже, душа моя. И не спрашивай, зачем, военная тайна, — перебил он готовый слететь с языка вопрос. — У нас проблемы, постарайся не выпускать Ренара из дома до вечера, да и сама не выходи, что бы ни случилось. И ни слова. Потом душа моя, потом.

Лёгкий поцелуй в лоб и приданное ускорение заставили меня вылететь из кустов и поторопиться. Я заскочила в дом, тяжело вздохнула, привычно подлезла под сидевшего с измученным видом у порога графа, взвалив на себя его вес, и потащила вглубь. Он попытался возмутиться, но я лишь невежливо посоветовала заткнуться. И так тяжело, ещё и разговоры. Он недовольно фыркнул, но замолчал.

До кровати мы добрались достаточно быстро, я опустила на неё раненого, метнулась к полке с зельями и взяла бутылочку со снотворным. Тщательно отмерила нужное количество, потом подумала, и добавила столько же. Леону я по-прежнему доверяла, сказал — сидеть в доме, буду сидеть. А вот за Его сиятельство была не уверена, пусть лучше спит, и ему полезней, и мне спокойней. И почему столь гениальная мысль сразу не пришла в голову? Сколько нервов удалось бы сберечь, жуть.

— Что это? — задумчиво поинтересовался Ренар, покачивая кружку. — Запах незнакомый.

— Противовоспалительное, — не моргнув глазом соврала я. — Усиленная формула.

Надо же, начала делать успехи, научилась врать, не краснея.

— Точно?

— Пейте, граф. Хотела бы вас отравить…

— Давно бы это сделала, — усмехнулся он, залпом опрокидывая в себя содержимое.

— Спите.

— Но я не хочу!

— Хотите, — моему спокойствию можно было позавидовать. Даже когда поправляла одеяло, руки почти не дрожали.

— Вот зараза, — ухмыльнулся граф и послушно закрыл глаза, а вскоре и ровно задышал, и я смогла заняться домашними хлопотами, благо выспалась. За окном было тихо, огонь трещал ровно, Ренар вёл себя спокойно, и я расслабилась. Села на табурет, поставила локти на стол и смотрела, смотрела, пока можно. На тонкие губы, острые скулы, высокий лоб, длинные пальцы, спрятанные под повязками, на шрамы. Уверенный в себе, потерявший могущество и Дар мужчина. Он старался казаться сильным, но я видела, как ему тяжело, чувствовала боль и не могла ничем помочь, боялась, что полностью потеряюсь сама, а потом не смогу вернуться.

От грустных мыслей отвлёк грохот, оконное стекло треснуло, и через несколько мгновений рассыпалось брызгами, чудом не зацепив. Ой, мамочки! Я рухнула под стол и закрыла голову руками, быстро подхватилась и кинулась к кровати, раздвинула ширму и скрылась за ней. Больной на кровати чуть повозился и засопел дальше. Дом ещё несколько раз тряхнуло, что-то взорвалось, послышались крики, затем всё смолкло, и я решилась выглянуть. Многострадальная дверь валялась внутри, лишившись всех петель, в пустой оконный проём наблюдался унылый пейзаж вместо вчера ещё ухоженного огорода. И стояла такая тишина, что стало слышно, как вездесущие мыши что-то грызут в подполе.

— Милена, — в дверной проём заглянул гвардеец, — с тобой всё в порядке?

— Леон, — я выскочила и прижалась к надёжной груди, от которой ощутимо несло гарью, болотом и грязью, но мне на это было плевать. — Что это было?

— Зачистка территории от враждебно настроенных элементов! — отчеканил он.

— И что с ними стало? — я боялась выглянуть наружу, вдруг к разрушенному огороду увижу и горы трупов? Меня же потом соседи съедят, и так придётся объясняться с тётушкой Ульмирой, кто и зачем сломал забор, а главное — кто его будет чинить.

— Ушли, — огорчённо ответил Леон. — Но ты не волнуйся, опасности никакой. И за соседей не волнуйся, установлен полог безмолвия.

— Командир, какие приказания? — в дверной проём заглянул мощный парень в такой же, как у Леона форме.

— О, тебя повысили? Поздравляю! Требую объяснений! — насупилась я. Получить желаемое не удалось, вновь заглянул гвардеец и затравленно уставился на Леона.

— Командир, что с бабой делать?

— Какой бабой?!

Гвардеец отлетел в сторону, и в проёме нарисовалась растрёпанная тётушка Ульмира со скалкой в руках. Она заметила меня, оценила Леона, улыбнулась, оглядела разгром, многообещающе пригрозила скалкой, и исчезла в пустом дверном проёме, вскоре хлопнула калитка.

— Ой, что завтра бу-у-удет… — схватилась я за голову.