Женихи счастью не помеха

— Да, это не враждебно настроенные элементы, — ошарашенно пробормотал Леон. — Это гораздо опаснее.

— С той бабой, — опять показался гвардеец, потирая пострадавший бок. — Вроде сама ушла, а с ранеными что делать?

— Давайте их сюда. Милена, поможешь?

Конечно, отказываться не стала, и вскоре внимательно наблюдала, как четверо гвардейцев занесли ещё двоих. Один из них тихо стонал, держась за руку, второй стоически молчал и морщился, закрывая рукой рану на животе.

— Так, кладите их на пол! Да не сюда, где стёкол нет, — отдала я распоряжения, видеть чужие страдания не могла. — И прочь отсюда! Ты будешь помогать! — ткнула пальцем в Леона.

Он кивнул головой, гвардейцы тут же исчезли, вот это дисциплина!

— Буду, — согласился Леон и поморщился, — но вначале отмыться.

— Умывальник во дворе.

И вновь началась суета, мази, настойки, бинты. Благо, ранения оказались несущественными. На разговоры времени не осталось, мы сосредоточенно занимались делом. Леон оказался хорошим помощником, он не кривился от вида и запаха крови и сам знал, что нужно делать. Напоив пострадавших снотворным, села на уцелевший табурет и уставилась в пустой проём окна.

— Душа моя, а что ты сделала с Реном? Он так непривычно тих, — поинтересовался вытирающий руки Леон.

— Убила, — буркнула я, наливая себе воды трясущимися от усталости руками.

— Надёжно? — он вновь покосился в сторону кровати. — Тогда я могу сделать то, что давно хотел.

Меня вздёрнули с табуретки и настойчиво поцеловали в щёку.

— Эт-то что такое? — прогрохотало со стороны двери.

— Поклонник? — прищурился Леон, продолжая держать меня в крепких объятиях.

— Жених, — обречённо ответила я. Что он обо мне теперь подумает? Хотя, какая разница? Замуж я за него не собиралась. Или собиралась? Совсем запуталась! И вообще, что за проходной двор?!

Арташ обвёл взглядом комнату, лежавших на полу гвардейцев, меня, замершую в руках Леона, помрачнел и вышел. Подозреваю, что хлопнул бы дверью, но на моё счастье, она и так уже лежала на полу.

— Да ты пользуешься повышенным вниманием, а я переживал, — хохотнул белобрысый гвардеец и вернул меня на место, то есть на табурет.

— Не твоё дело!

— Душа моя, извини. Не хотел.

— Но смог. Ладно, забыли, — я сделала несколько глубоких вдохов и вновь повернулась к стоявшему с виноватым видом Леону. — Так что тут произошло? И кто исправит то, что натворили? Огород погиб, окна нет, дверь сломана, забор, и тот местами порушен.

— По второму вопросу всё просто — оплатит корона. Сейчас составим акт, казначей выпишет средства, всё исправим. Милена, не грусти, не могу видеть, когда ты такая…

— Какая такая?

— Скукоженная. Улыбнись, — меня щёлкнули по носу, с трудом выдавила из себя улыбку.

— Бр-р-р, — поёжился Леон. — Вот это оскал, так даже я тебя боюсь.

— Ты мне зубы то не заговаривай, ваше высочество. Рассказывай!

— Никакого почтения к принцу крови, — страдальчески протянул он и понизил голос. — Скажем так, это была диверсионная вылазка со стороны Призападной низменности, хотели убрать последнего претендента на трон.

— Тебя?! Здесь?! Идиотизм.

— Тс-с-с… официально я отрёкся от престола, а наши тонкости наследования — самая страшная тайна.

— Ничего не понимаю! — казалось, что я давно научилась ничему не удивляться, ан нет! — Причём тут мой дом и я?!

— Ты ни причём, просто опять оказалась не в том месте, — горестно вздохнул он. — Граф Кейрос — вот истинная мишень.

— Он? Наследник трона Призападной низменности? Шутишь?!

— Лучше бы я шутил. Давай так, что знаешь о правящей семье Межгорья?

— Ну, король Эдвард II взошёл на престол около десяти лет назад в достаточно юном возрасте после смерти своего отца. Эдвард I правил долго и счастливо, сумел достичь мира с соседями, особенно тесные отношения установил с Призападной низменностью. Это общеизвестные факты, связи не вижу.

Насупившись, отвернулась проверить, как там больные поживают. В принципе, могла этого и не делать, богатырский храп гвардейцев волнами растекался по пострадавшему помещению. Чистый и переливистый, он извещал о расслабленном состоянии больных.

— Тогда должна знать и о ненаследном брате Эдварда I — Эрике, прозванным в народе «Великолепным» за красоту и мужество.

— Кто же его не знает, — фыркнула я. — Герой! Спас Межгорье от нашествия демонов и заключил с ними мирный договор. Говорят, пожертвовал собой, женившись на демонессе, и вскоре после этого исчез.

— Да, так оно и было. Но до этого Эрик Великолепный успел многое, именно он уговорил брата заключить мир с соседями, наладил торговые отношения с Призападной низменность, построил туда дороги, и всё ради любви.

— Любви? — продолжала удивляться я. Про такое видение истории нигде не преподавали, а заслуги приписывали исключительно правящему Королю. Это какой же силы должно быть чувство, чтобы ради неё в прямом смысле слова сдвигать горы и поворачивать реки?