Женись, я все прощу!

Пухлик на мгновение замер, скептически, как показалось Люське, усмехнулся и продолжил храпеть. Она подумала, что для полной картины их благополучной семейной жизни просто необходимо появиться после совместного уик-энда неразлучной парой. Коллеги косо посмотрят, если она придет на работу одна. Гортензия Степановна с Эллочкой возлагают на нее такие надежды! А одураченные Константин с Василием получат новый повод для насмешек над семейной жизнью коллеги, чего допускать нельзя. Уж в чем, в чем, а в семейной жизни Смолкин должен быть уверен на все сто процентов. Пусть он сомневается в партнерше. Ради этого она и старается. Но через короткий срок Смолкин должен мечтать о печати в паспорте, как о манне небесной!

Короче говоря, идти одной в редакцию не имело смысла. Или с Федором, или не идти вовсе. Люся посмотрела на Смолкина, погруженного в глубокий сон праведника, и испугалась. А если он проспит целый день?! Тогда сорвется ее план по вовлечению сотрудника Центроспаса в ванную. Вдруг тот захочет не просто повозиться в ванной, а посидеть на ее диване, то есть на диване Смолкина, который там и лежит? Что она скажет Глебу?! Что Смолкин просто проходил мимо, устал и прилег на ее диван? Вряд ли у спасателей куриные мозги. Такому объяснению может поверить только Настасья, но уж никак не привлекательный брюнет с глубокими карими глазами.

– Федор! – закричала Люся. – Вставай! Тебя ждут великие дела! – Она где-то читала, что подобным образом поднимали одну коронованную особу. – Великие дела! – произнесла она с надрывом в голосе.

– А? Че? – пробормотала особа и перевернулась на другой бок.

Это было уже немалым достижением. Но дальше следовало предпринять еще что-то. Люся подумала о ведре холодной воды и зябко передернула плечами. Это она оставит на потом, если не подействует ничто другое. Вытирать мокрого Смолкина ей не хотелось. К тому же он мог разозлиться, а появляться на работе с разъяренным супругом ей тоже не хотелось.

Оставалось одно верное средство – Настена. Люся направилась к телефону.

– Феденька! – кричала в трубку изо всех сил Настена, после того как подруга кратко обрисовала ей практически безвыходную ситуацию. – Феденька! Вставай! Пора показать людям твой талант и поразительные способности! – Настя старалась, как могла.

И у нее получилось! Смолкин, услышав ее голос, подскочил и огляделся.

– А? Что? Где я? – озирался он. – Белкина! Ты где?

– Она здесь, – хмыкнула Люся и ткнула пальцем в трубку.

– Белкина, у тебя что-то случилось? – воскликнул Федор, вырывая трубку из рук Селивановой и прислушиваясь к Настене. – Ничего не случилось, – он облегченно вернул трубку Люсе и снова завалился на диван.

– Случится, – пообещала ему Люська, – если ты сейчас же не встанешь. Принесу ведро с холодной водой и вылью его на тебя!

– Ты чего? – испугался сонный Смолкин. – Сдурела?! Да встаю я, встаю.

И он действительно поднялся и, держась за стены, пошатывающейся походкой направился в ванную. Люся тоскливо поглядела ему вслед. Бедный Смолкин! Вчера она явно переборщила со снотворным. Теперь он не только не сможет выкрутить лампочку и вывернуть канализационную трубу, но еще и не дойдет самостоятельно до редакции. Впрочем, последнее ей было как раз на руку, которой она и собиралась поддерживать мужа по пути на работу. А что касается сантехники и электричества, так Люсе все придется сломать самой. Ей не впервой заниматься мужской работой. Сегодня у Смолкина руки и впрямь не оттуда растут. Она вздохнула и направилась на кухню варить кофе.

Трудовая неделя в редакции газеты «Знамя труда» началась со знаменательного события: молодожены, на днях официально зарегистрировавшие свои отношения, как ни странно, вовремя появились на своих рабочих местах. Главред Сан Саныч поздравил Смолкиных с началом супружеской жизни и объявил, что на этой неделе освободил Федора от всех поручений, предоставив ему самому выбирать темы. Смолкин отреагировал довольно странно. Он вяло улыбнулся, качнулся и ухватился за Селиванову.

Пока Люся тихо поругивала мужской шовинизм – ее-то от работы никто освобождать не собирался, – Гортензия Степановна, встретив пару в коридоре, проводила молодоженов недоверчивым взглядом. Уж слишком бодро шла Селиванова, и слишком апатично тащился за ней Смолкин, еле переставляя ватные ноги. Эллочка также выразила возмущение по поводу безразличного вида Федора. По ее мнению, за несколько дней семейной жизни он должен был исхудать до костей, вырвать с горя все волосенки и разбить лоб о бытовые проблемы, которыми обеспечила его Селиванова.

– Все будет, – пообещала Люся, – все еще впереди!

Она проводила Федора в кабинет и усадила за стол. Товарищи по перу переглянулись.

– Что с ним такое?! – подозрительно спросил Василий.