Женись, я все прощу!

О своей… Нет, она не его. Она хочет принадлежать другому человеку! Развод и девичья фамилия. Ах да, фамилия у нее все еще девичья. Значит, просто развод! И пусть только попробуют наговорить Глебу что-нибудь гадкое про нее.

Кто-то начал ковырять ключом в замочной скважине, следом за этим раздались веселые голоса подруги и Федора. Люся с неприязнью подумала: «Вернулись, радуются. А тут такое горе!» – и отвернулась к стене.

– Люсь, – в комнату зашла Настена и включила свет, – ты чего?

– Ничего, – буркнула та.

– Она меня ревнует, – довольно сообщил Смолкин, выглядывающий из-за Настены. – Между прочим, зря! Между нами ничего не было, мы всего лишь случайно поцеловались.

– Да, – пылко подтвердила Настена, – случайно, пять раз.

– А я не считал, – расплылся в улыбке тот, – но было очень приятно.

– Федя настоящий сердцеед, – растаяла Белкина.

– А где бандит? – на всякий случай поинтересовался Смолкин, осторожно заглядывая под стол. – Сдала в правоохранительные органы? Не переживай, ты правильно поступила. Из малолетних разбойников вырастают закоренелые преступники.

– Да, – согласилась с ним Настена, – для этого их нужно баловать.

– Если ты решишь родить такого же, – Федор сел рядом с диваном, – то не волнуйся. Мы с Настей поможем тебе его воспитывать…

– Ага, – всхлипнула Люся, – уже помогли. Смотались оба, бросили меня на произвол судьбы, а она, как всегда, подложила мне свинью!

– Так ты об этом переживаешь, – разочарованно протянул Федор. – Ты всего-навсего разбила мою копилку? Я тебя прощаю, тем более там была одна мелочь.

– Ничего я не била. – Люся села на диване и повернула к ним свое раскрасневшееся лицо. – Это я, – она указала на щеку, – получила удар судьбы!

– Она бредит, – засомневался в Люськиной адекватности Смолкин, – нужно вызвать вашу эту, как ее там зовут, медсестру.

– Тосю?! – с ужасом в голосе произнесла Настена.

– Ее, – подтвердил Федор, – с электрошокером и смирительной рубашкой.

– Очень смешно, – буркнула Люся и снова кинулась на диван.

В эту минуту зазвонил телефон. Ничего не понимающая Настя сняла трубку:

– Тебя, – она протянула трубку Люсе.

Та взяла ее с выражением оскорбленной невинности.

– Я уже сказала, что финансистами не интересуюсь! – Люся была уверена, что ей звонит мама.

– А спасателями? – раздался в трубке любимый голос.

– Спасателями?! – У Люси перехватило дыхание.

– Да, милая Мила, спасателями ты интересуешься? – повторил Глеб.

– Да, – прошептала она и добавила уже громче: – Интересуюсь!

– Тогда я сейчас зайду, – сказал тот и положил трубку.

– Он сейчас зайдет! – Люся кинулась к зеркалу и принялась искать расческу. – Как я выгляжу?!

– Отвратительно, – скривился Федор. – И кто это, интересно, он?!

– Феденька, какая разница, – попыталась успокоить его подруга.

– Как это какая разница?! – внезапно разбушевался тот. – Я не хочу, чтобы у меня выросло ветвистое украшение, мешающее мне передвигаться в помещениях с низким потолком.

– О чем это ты? – не поняла Настена.

– Это он о рогах, – торопливо подкрашивая губы, пояснила Люся.

– Вот-вот! – Смолкин заслонил собой проход. – Никуда ты не пойдешь! Я знаю, что ты хочешь мне отомстить. Но мы же говорили, что это вышло совершенно случайно.

– Да, – пискнула Настасья, – случайно! Пять раз.

– Хоть двадцать пять, – прошипела Люся, пытаясь сдвинуть его с места.

Раздался звонок у входной двери. Все на мгновение притихли, после чего борьба между Люсей и Федором продолжилась. Явное преимущество было на стороне мужчины, но женщина (а это была влюбленная женщина!) изловчилась и укусила мужчину за ухо.

– У! Ё! – взвыл Смолкин, почему-то прыгая на одной ноге.

– Не ругайся! – бросила ему, не оборачиваясь, Люся и устремилась в коридор.

– Это не ругательство, – поспешила оправдать его Настена, – у японцев это означает что-то мягкое и приятное на ощупь…

– Я ей покажу приятное на ощупь! – взвыл Федор и кинулся за Люсей следом.

На свою беду, она успела открыть дверь. На пороге стоял Глеб в парадном костюме с цветами и смотрел на нее влюбленными глазами. Больше ничего Люся Селиванова не запомнила. Ничего хорошего то есть – потому что Федор с криком «Стой, убивать буду!» кинулся на Глеба с кулаками. Глеб применил прием карате, и Федор с цветами оказался на полу.

– Что происходит? – Он поднял на Люсю серьезные карие глаза, и ей сделалось так плохо, так плохо, что она готова была броситься на диван Смолкина и проваляться там всю оставшуюся жизнь.

– А чего ты, – петушился Федор, – пристаешь к моей жене?!

– К кому? – напрягся Глеб.

– К моей законной супруге! – От волнения у Смолкина подергивался левый глаз.

– И нечего мне подмигивать! – взвизгнула Настасья и кинулась на кухню. – Ты ее ревнуешь, значит, любишь!