Женись, я все прощу!

Люся вздохнула, посмотрела на Глеба тоскливым взглядом и отправилась успокаивать подругу. Ну что попало Смолкину под хвост?! С чего это вдруг он решил ее ревновать? Что это за проявление собственничества? Чистой воды эгоизм. А так все хорошо складывалось! Ольга Леонидовна, интеллигентная женщина, так и не сказала сыну, при каких обстоятельствах познакомилась с Люсей. Он остался бы в неведении до тех пор, пока Люся сама ему во всем не призналась. А что теперь? Что она станет делать, когда ловушка практически сработала, готовая захлопнуться перед носом Смолкина? Она успокоит подругу, а потом что-нибудь придумает.

Через истеричные рыдания Настасьи она слышала, как хлопнула входная дверь, чуть не вылетевшая из петель, и поняла, что Глеб, узнав от Смолкина правду, ушел. С каменным лицом, на котором не дрогнул ни один мускул, Люся включила заранее заправленную заботливой подругой кофеварку. Ничего, все образуется. Свет клином на одном привлекательном брюнете не сошелся… Да что себя обманывать! Сошелся этот свет, еще как сошелся! Она так не переживала ни о ком, в том числе и о программисте, сбежавшем от нее в другую страну.

Переживаниями это состояние назвать было нельзя. Это какая-то опустошенность. Люся поглядела на завывающую Настену и погладила ее по голове. А она и заплакать-то не может. Стоит в горле ком и перекрывает кислород, хочется лечь и умереть. Пусть Глеб кусает себе локти, рвет на себе волосы и бьется головой о стену, жалея, какую необыкновенную девчонку он потерял из-за ерунды.

Да Смолкин как муж – сущая ерунда. Как можно было поверить, что она могла выйти за него замуж?! Но Федор-то поверил, и мама его, и Ольга Леонидовна… Она так ничего сыну и не сказала. А Смолкин со своей дурацкой ревностью все испортил.

– Ты чего такая бледная? – Федор заглянул на кухню и испугался измученного Настиного вида.

– Тебя она, – всхлипнула та, – только она интересует! – И вздрагивая от всхлипов, уронила голову на руки.

– Нет! – Смолкин вытаращил на Настену глаза. – Она меня не интересует! Я ей давно хотел сказать, что между нами все кончено. Я требую развода!

– Вовремя, молодец, – процедила Люся. – А ревновал меня зачем?!

– Отстаивал свое мужское достоинство, – гордо сообщил Смолкин.

– Я сомневаюсь, – заявила Люся, – что оно вообще существует.

– У него оно точно есть, – подняв голову, встряла Настена и испуганно добавила: – Только я не проверяла! Между нами ничего не было.

– Ага, – усмехнулась Люся, наливая себе крепкого кофе. – Пять раз ничего не было. А я Федор, заметь, не устраивала концерты по этому поводу!

– Ты меня не любишь, – скривившись и усаживаясь за стол, заметил тот. – И никогда не любила! Я до сих пор теряюсь в догадках, как ты склонила меня к совместному проживанию. Да что там проживанию, к браку?! – Настена при этих словах перестала всхлипывать, подскочила и принялась обслуживать Смолкина. – Как я мог на тебе жениться?! – продолжал сомневаться он. – Когда мне всегда нравилась Белкина!

Лицо Настены заиграло довольным румянцем. «Отходчивая», – подумала про подругу Люся. Она не такая, она не сможет отойти никогда, разве что в мир иной. Выйти так на крышу высотки и сигануть вниз. Но так, чтобы распластаться как раз перед окнами спасателя. Пусть мучается угрызениями совести, что на этот раз он не спас жертву. Да, Люся – жертва! Она жертва обстоятельств. Может быть, пора обо всем рассказать Смолкину?

Настя счастливо улыбалась Федору, тот отвечал ей полной взаимностью. «Эгоист», – с тоской подумала Люся. Но вмешиваться в отношения подруги и лжемужа не стала. Она скажет лишь то, что касается лично ее. Скажет, чтобы вернуть свое доброе имя. Не распутная она девка, всего-навсего обманщица. Хрен чеснока не слаще. Уж лучше сигануть с крыши. Но перед прыжком признаться Смолкину, иначе тот станет изображать вдовца со вселенской скорбью и никогда не женится на Настене.

– Ты мне не муж, – решительно заявила Люся, глядя Федору прямо в глаза.

– Отлично! – обрадовался тот. – Когда ты переезжаешь к себе?!

– Люсь, ты чего, а? – обреченно спросила подруга, понимая, что Селиванову уже не остановить. Раз уж она потеряла самое дорогое, что у нее было, то сопутствующие потери физически неизбежны.

– Отдай ему паспорт, – приказала Люся, – пусть любуется.

– А! Так вы его все-таки нашли? – обрадовался Федор. – А то развестись без паспорта у меня не получится. Я, Людмила, думаю: нам через загс нужно разводиться или через суд? Если в здании загса все еще ремонтируют крышу, то придется через суд. Я тянуть не намерен.

– Крышу нужно ремонтировать у тебя, – Люся постучала по его голове, взяла свою дымящуюся кружку и прошла в комнату.

– Люсь, ты чего?! – крикнула ей вслед подруга.

– Выкручивайся без меня, – вздохнула та и закрыла за собой дверь.