Женитьба Элли Оде (сборник рассказов)

Недавно я был в гостях в одном доме и услышал от хозяина, яшули, что из родственников у меня должен быть жив дядя, и зовут его Комеком. Всплыло далёкое смутное воспоминание: когда я маленький почему-либо плакал, мама, чтобы успокоить меня, говорила: «Не плачь, сынок, вот приедет твой дядя с родинкой на носу и конфет тебе привезёт». Возможно поэтому, мой дядя Комек имеет родинку на лице. Я не знаю, где он и жив ли, и очень прошу, уважаемая редакция, помогите разыскать дядю, моего единственного родственника. Дорогой дядя, пожалуйста, отзовись, если ты жив.

Твой племянник Гельдымурад Гулманов».

Боже мой! Заметушка в двадцать строк, набранная к тому же самым мелким шрифтом, а что она сделала с Комеком! Он был растерян, потрясён. Племянник? У него? Откуда? Не можеть быть! Но, с другой стороны, — Комек… родинка на носу… Нет-нет, что-то тут не так, что-то он упустил важное, когда читал, такое, что сразу отметёт все опасения. Внимательно, чуть не по слогам перечёл заметку. В конце был указан адрес этого самого Гельдымурада Гулманова. Он, Шазадаев, как раз из тех мест родом… Да-а… «Но ведь нет у меня никакой умершей сестры! — вскинулся Комек и опять сник: — А может, это каких-нибудь родственников сын? У них ведь как — если не отец, значит либо брат, либо дядя…» Торопливо стал Комек перебирать в уме всех родственников, каких помнил. Но вот задача — далеко не всех он помнил-то. Добрых два десятка лет прошло с тех пор, как оборвались его связи с родными, мудрено ли перезабыть половину. Ах ты, чёрт! Вполне может быть, что этот с неба свалившийся деревенский тракторист доводится ему племянником!

Придя к такому выводу, Комек почувствовал, как всё его существо пронизал ужас.

— Хаджат! Хаджат! — завопил он, вскакивая с кресла.

Хаджат в это время мыла на кухне посуду. Услышав отчаянный крик, она разбила тарелку. Опрометью бросилась ка зов. Из-за пустяка муж не станет так орать, значит, произошло нечто из ряда вон…

— Что?! Что случилось?!

Комек молчал.

— Умер кто?

— Нет…

— Война?

— Нет…

— Тогда что же? Да говори ты, аллаха ради! Чего кричал?

— Э-э… вот… у меня… значит… э-э…

— Ох, да не мямли! В чём дело, наконец?

Но решительно язык не повиновался Комеку!

Хаджат увидела, что муж держит в руке газету. Выхватила её, поспешно просмотрела, но ничего особенного не обнаружила.

— Вот тут прочти… — Комек дрожащим пальцем ткнул в злополучную заметку.

Хаджат прочла.

— Та-ак. Что это за племянник?

— Откуда мне знать? — заскулил Комек. — Сам ничего не понимаю!

— Ну, вот что, дорогой. Давай начистоту. Выкладывай всё, ничего от меня не скрывай. Тебе же лучше будет.

— Хаджат, душенька моя, клянусь, я сам только что о нём узнал!

— Ты о нём узнал сегодня — завтра он узнает о тебе. И никуда от племянничка не деться!

Сражённый очевидной и беспощадной правотой этих слов, Комек рухнул в своё любимое кресло и жалобно прошептал:

— Что же теперь делать?

Жена, не отвечая, каким-то странным, чужим и цепким взглядом уставилась ему в лицо. Потом жирным от мытья посуды пальцем потрогала маленькую коричневую родинку на носу.

Когда-то эта родинка её пленила. И до самого последнего времени она считала, что тёмная точечка на матовой коже украшает лицо мужа. Но сейчас родинка показалась ей отвратительной. Вроде бородавки.

— Комек!

— А?

— Знаешь, способ есть.

— Способ?

— Ну да. От племянника отвертеться.

— Как? Каким образом?

— Надо убрать вот эту штуковину. — Засаленный палец Хаджат снова коснулся его носа.

— Родинку?! — Шазадаев оторопел.

— А ты не сообразил ещё, что это главная улика… м-м-м… примета? И вообще — зачем она тебе? Чего ей дорожить-то? Уважающему себя мужчине родинка на носу ни к чему! Ах, какая я невезучая! Была бы эта родинка у тебя на спине, как у Аннадурды…

При последних словах жены кровь бросилась Комеку в голову. Даже шея побагровела.

— Э-э! Баба! А ну говори: где ты видела спину Аннадурды?

Спохватившись, что сболтнула лишнее, Хаджат смутилась, но только на миг. Муж даже не заметил. Зато увидел, как гневно раздулись ноздри её тонкого носа:

— Бесстыжий! Ты что подумал? Я это слышала от его жены! А ты смеешь меня подозревать?! — Она круто повернулась и вылетела из комнаты.

Оставшись один, Комек горько пожалел, что обидел единственную свою советчицу, да что там — единственную опору в жизни. Как он без Хаджат выпутается из этой дурацкой истории с племянником? Он поспешил за женой на кухню. Та, громко всхлипывая, домывала у раковины посуду.