Женитьба Стратонова, или сентиментальное путешествие невесты к жениху

— Ай-яй-яй! — тяжело вздохнула я. — Вы мне так понравились, а я, видно, не произвела на вас приятного впечатления…

Он смотрел на меня пристально, а я читала на экране этого быстро окисляющегося телевизора — он уже был не серый, а желтоватый — отчетливый текст: «Шизоидная блажная баба, бродяга, истеричка… Надо ее быстро и тихо выпереть отсюда… От нее можно всего ожидать… А мне скандалы не нужны… Побыстрее и очень мягко выгнать… вышибить… выпроводить…»

Стратонов добродушно засмеялся, и желтоватый лимонный окрас его щек стал наливаться охрой.

— Надюша, брак, как известно, штука серьезная. И требует не столько решительности, сколько вдумчивого, терпеливого узнавания. Я рад, что мы с вами познакомились, и уверен, что через несколько дней смогу приехать к вам в Москву, чтобы мы лучше узнали друг друга. То, что вы красивая женщина, видно сразу, а все остальное — притрется! А сейчас мы с вами сядем в машину, и я отвезу вас на вокзал, провожу на поезд…

Жеваный желтушный жлоб, жалкий жидкий жадюга.

— Спасибо вам, Флор Алексеевич, голубчик! Вы такой внимательный! Но я не хочу вас затруднять, да и расставаться с вами в ближайшее время не входит в мои планы…

— То есть как? — обескураженно спросил Стратонов.

— Что же здесь непонятного, Флор, дорогой мой? Ты мне очень понравился, но я еще не исчерпала своего интереса к тебе.

— Чем же это я ВАМ так интересен? — спросил он с нажимом на официальное ВЫ, проигнорировав мою фамильярность.

— Тем, что ты — верблюд, пролезший в игольное ушко…

— Это как надо понимать?

— Буквально. Рабовладелец и плантатор, привольно живущий при зрелом социализме…

Он долго смотрел на меня, потом начал смеяться — громко, заливисто, ненатурально, но очень старательно.

— Ой-ей-ей! Надо же такое сморозить! Обхохотаться можно!..

— Хохочите на здоровье, Флор Алексеевич! Смотрите только, чтобы диафрагма не лопнула…

— Ха-ха-ха! В чем же мое рабовладельчество?

— В том, что вы, знаток человеческих сердец, цинично эксплуатируете естественное стремление порядочных женщин иметь дом и семью…

— А более конкретно? — зло насупил Стратонов брови и сразу стал очень похож на своего папаньку-выхухоля с фотографии. — Чего я, по-вашему, хочу и как достигаю?

— Хотите вы больших заработков, а достигаете их мошенническим путем. Вы регулярно даете в рекламном приложении «Рекламас пиеликумс» объявления о намерении жениться и сообщаете о своих безусловных огромных достоинствах. Сотни женщин, истомленных многолетней тоской по семье, детям, достатку и покою, мчатся сюда на ваш манок, и вы их просите продемонстрировать навыки в работе. Глядя на вас и ваши хоромы, они здесь пашут так, что ни один трактор за ними не угонится. Стимул уж больно привлекательный…

— И что из этого? — тупо спросил Стратонов.

— А то, что вы круглый год ежедневно обеспечены бесплатной высокопроизводительной рабочей силой. Они копают, подстригают, пропалывают, изготовляют замечательные удобрения — и производят большое количество сельских продуктов, которые вы через дружков-спекулянтов продаете на рынке… И все это для вас совершенно безопасно, поскольку ни одна женщина не может пожаловаться, что вы не захотели на ней жениться…

— А вы хотите меня шантажировать, поскольку не боитесь пожаловаться? Так, что ли?

— Нет, мне бы тоже было стыдно пожаловаться, что кто-то не хочет на мне жениться…

— Чего же вам надо? Что вы от меня хотите?

— Я хочу пресечь вашу женитьбенную деятельность. Вы окончательно разрушаете души и без того не очень везучим людям, вы навсегда лишаете их веры в себя…

— Да кто вы такая, черт побери?!

— Оперуполномоченный спецгруппы по борьбе с мошенниками капитан милиции Истомина…

Тишина. Мускусный запах испуганного грызуна. Белоснежная кухня — куб страха и тоски.

* * *

Начальник отдела Марис Зиедонис сказал мне своим богатым бархатным баритоном:

— Спасибо, Надежда Александровна… Мы ведь не могли ничего серьезного предпринять против этого паука, не зная наверняка, где он хранит весь архив с используемыми им женщинами… Эти папки переписки с «невестами» будут основным обвинительным материалом…

Я кивнула, молча глядя через окно на ровные куртины цветов, на аккуратные грядки — могилки женских надежд и мечтаний, поросшие укропом и клубникой, буйный урожай, обильно политый потом и невидимыми слезами доверчивых соискательниц маленького людского счастья.

Зиедонис рассеянно листал странички никому не нужного и не интересного «Пиеликумса». Дюжий рекламный молодец с обложки призывал покупать радиоаппаратуру, уверенно утверждая: «Будущее за магнитолой!»

Нет, не верю я тебе, Пиеликумс. Я отняла у тебя навсегда Стратонова, а ты, разлучив навечно с «Ямполь колором», пытаешься меня обмануть, уговаривая, что будущее за магнитолой. Нет, Пиеликумс, будущее вовсе не за магнитолой; подумай немного, и ты сам поймешь, что будущее совсем за другим…