Женюсь на первой встречной-поперечной

— Лика, ты не волнуйся, тебе вредно, — начинает бабушкиной фразой. Я даже багровею от ее слов. Ну, надо! По деревне уже весточка разлетелась о моем интересном положении?! И что ж теперь, подушку подкладывать, чтобы не разочаровывать бабулек? Зла на них не хватает!

— Что случилось?! — повторяю вопрос. Но меня игнорируют.

— Лед есть у вас? — Макс озадаченно чешет подбородок.

— Вот. Приложи, — бабушка протягивает окорочка. Такой себе лед… специфический. Но у Роса нет выбора. Прикладывает то, что есть.

— Марфа, расскажи, как дело было.

— Дай переведу дух. — Дрожащими руками соседка капает себе валериану. Потом повторяет эти манипуляции с другим стаканом и протягивает его бабушке. Обе не чокаясь выпивают. За здоровье, наверное.

— Ох. Сильно болит?

— Терпимо, — бубнит Сафин.

— Что ж ты, милок, в темноте ходишь? По чужим огородам?

— Да не знал я, что ваш это! Не знал! Ночью все туалеты одинаковые.

Макс поднимает брови, а я, наоборот, хмурюсь.

— Лика! — говорит бабушка, — ты что, не сказала, что у нас в доме туалет есть?!

Сжимаю губы. Подумаешь? И что?

— Ладно, предположим. Но почему ты пошел к соседке? Чем тебе наша уличная «тайная комната» не по душе? — уточняю.

— Я же говорю: перепутал. Это ты виновата, супом испорченным накормила!

Бабушка бледнеет и почти бежит к плите. Не успеваю ее остановить, она зачерпывает ложку и морщится. А затем смотрит на меня так, что чувствую себя школьницей, которая двойку принесла домой.

— Ох, а котлеты? С ними что? — хватается за голову. — Ты чем гостей накормила, Гликерия?!

— Ну, пересолила малость, с кем не бывает? Беременных на соленое тянет, что тут странного? — прищуриваюсь, ожидая реакции Сафина. Лобанов в углу едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Он даже рот рукой прикрыл, наверное, еще немного и лопнет от напряжения.

— С супом ясно, но неужели так торопился, что не заметил, как через забор перепрыгнул? — не унимается бабушка. Ты откуда бежал?

— Дело так было, — наконец выдает Марфа Афанасьевна.

Сижу я перед окном. Сна нет, который день. Все думы в голову лезут. Да и страшно одной после рассказов Семеныча, что маньяк из психушки сбежал и в нашей деревне прячется. Вдруг чего? А я сплю… Вот и дежурю у окна.

И тут мужик в женском платье со странным предметом на голове появляется на дороге. И ходит он как-то странно: столбы обнимает. Ну, думаю, точно псих. За телефон хвать, а баланс на нуле… Неотложку не вызвать! К вам бежать среди ночи? Не откроете, спите… Ладно, решаю подождать. Авось со столбами поздоровается и мимо пройдет. А наутро обнаружится где-нибудь, да докторов вызовем.

— И что? Где твой сумасшедший? И при чем тут наш Ростик? — бабуля еще валерианы капает в стакан.

— Слушай.

Мужик этот странный всем столбам поклонился и дальше пошел. Я и обрадовалась. Обождала минут с десять и пошла проверить, заперта ли калитка. Чтобы уж наверняка никто не пожаловал. И тут…

— Что?! — хором спрашиваем мы с бабушкой. Лобанов слушать не может, бочком из комнаты и ржать. Да так, что даже здесь слышу, как похрюкивает.

— Что, что… Из туалета странные звуки, будто волки воют. Или приведение по мою душу пришло. Ну я хватаю грабли и вперед… чего ждать, лучше напасть первой.

В этот момент дверь скрипит и открывается. А там сумасшедший наш… в платье и с мухоловкой на голове. Ни дать ни взять чокнутый!

Он меня с граблями увидел и обратно в сортир. Да только так дверью хлопнул, что доска с крыши, на одном гвозде пятьдесят лет провисевшая, как оторвется! И ему на голову хряп! — в красках рассказывает соседка.

При этом ее «хряп» у меня аж мурашки по коже. Бедный Рос… досталось ему.

Бабушку отодвигаю и сажусь на диван, поглядывая на женишка.

— Сильно пострадал? — тихо спрашиваю.

— До свадьбы доживу. Наверное…

Улыбаюсь, хотя как-то не смешно.

— Давай, надо вот так прикладывать, — беру у него из рук окорочка мороженые и приставляю к затылку. Пальцами в волосы забираюсь, ощупываю. Шишка будет, видимо.

Бабушка Марфе кивает на дверь.

— Пошли, пускай вдвоем побудут.

Уходят, стараясь не шуметь. Мне сейчас его от чистого сердца хочется пожалеть, а не беспокоиться про то, что про меня подумают.

— Вот, так сразу легче стало, — мурлычет, когда я ему делаю легкий массаж, не касаясь ушиба. Не зря нам первую помощь преподавали.

— Сейчас таблетка подействует, вообще будет хорошо. Попробуй поспать.

— Без тебя не усну, — хитрит. — Останешься?

— Знаем мы вас, парней…

— Лик, я же самый больной в мире человек! Может быть, мне положена хотя бы ложечка варенья? — пытается подражать голосу Карлсона из мультфильма.

— Варенья хоть целую банку.

— А поцелуй? — вдруг хватает меня за шею и притягивает к себе. Сердце готово вырваться из груди, Сафин слишком близко. Смотрит в глаза, да так, что коленки подкашиваются. Но я не дам ему манипулировать собой. Знаю, что на самом деле ему нужно.

— Отпусти, — шепотом говорю. — Перестань, иначе банка с вареньем будет надета тебе на голову.

— Ладно, Лика… Еще первая попросишь… — надувается Рос. Мне и самой как-то обидно. На секунду даже хотела его поцеловать, вот дурочка!