Женщина— апельсин

Короля поместили в камеру следственного изолятора, он не спал всю ночь и к утру вынужден был заметить, что так крупно его еще на подставляли. Его пиджак помялся, к тому же к Королю совершенно неожиданно вернулась в эту ночь давно забытая детская привычка грызть ногти, он попортил свой великолепный маникюр. От одного взгляда на свои ногти Королю стало плохо: на большом пальце правой руки он обгрыз ноготь почти до крови. Как Король себя ни уговаривал успокоиться и подготовиться к допросу, но утром из камеры вывели древнего старика, нервного и раздраженного.

Его привезли в управление, и в комнате для допросов за столом сидела совершенно обалденная женщина, с черными прямыми волосами до плеч, густыми ресницами, в которых темно-голубые глаза были неожиданны и притягивали к себе насмешливо-грустным выражением. У нее был чуть вздернутый нос, достаточно смелые скулы и пухлый детский рот. Лоб был высокий, спрятанный под редкой челкой, овал лица безупречный. Король вдруг сразу успокоился, одернул пиджак и позволил себе слегка поклониться.

— Кароль Евгений Францевич, свободный художник.

— Ева Николаевна Курганова, присаживайтесь и будьте джентльменом! Можно курить. — Она подвинула к краю стола пачку с сигаретами. — Могу попросить чай или кофе, и скажу сразу, я прочла ваше дело. Вы мне симпатичны, но совершенно не интересны. Поэтому давайте экономить мое время.

— Меня обокрали, — сказал Король. — Обули, как последнего пацана.

— Когда я закончу разговор с вами, вы можете написать заявление о краже и указать сумму похищенного. А пока давайте разберемся с пропажей у Сидорова драгоценностей на сумму… — Она зашуршала бумагами. — В номере Сидорова находились только он и вы. Тщательный обыск номера ничего не дал, драгоценности не нашли, во время разговора с представителями власти вы подтвердили наличие коробочки с драгоценностями.

— Разве?

— Понимаете, — Ева слегка улыбнулась, — очень жаль, конечно, что у нас не принято немедленно приглашать адвоката. И никто не напоминает о том, что все вами сказанное уже является фактически показаниями. Вот здесь у меня рапорт инспектора Юмахина, в котором подробно описано, как вы объяснили свой приход в номер Сидорова. Вы сказали о драгоценностях, а потом еще и предположили, что Сидоров сам спрятал эту коробку.

— Да… Я помню, но что здесь странного! Я до сих пор считаю, что этот… извините, прохвост… Нет, сначала, когда я думал, что он румынский князь, я предполагал у него забывчивость! Теперь я понимаю, что это просто мошенник.

— Евгений Францевич! Я вижу, вы меня не понимаете, скажу более ясно. Если бы тогда в номере при появлении представителей власти вы заявили, что ни о какой коробочке не имеете понятия, что в глаза ее не видели, то ваши слова мог бы опровергнуть только аферист Сидоров, он же Иностранец, он же Гиря, он же Понедельник. Кстати, до сих пор не известно, Сидоров его фамилия или Сидоровчук, сейчас выясняется.

— Какой же я осел, — с отчаяньем сказал Король.

— Позвольте не поверить. Я могу перечислить и ваши клички, Евгений Францевич, но больше всего, по-моему, вам подходит кличка Король. Вы начинали лет двадцать назад, обчищали карманы попутчиков по купе, пользуясь своей категорически интеллигентной внешностью и необыкновенной ловкостью рук картежника. Работаете один, умеете хорошо гримироваться, никогда ничего не подсыпали в напитки попутчиков, никогда не наносили увечья. Как бы это сказать… Специалист старой закалки. Как же я могу представить, что вас пригласил в номер незнакомый человек, в течение двадцати минут разыграл перед вами демонстрацию дорогих безделушек, предлагая купить, запрятал эти безделушки, вызвал милицию и посадил вас, и все это при полном вашем содействии.

— Это просто помутнение! Постойте, Бабочка-мусульманка… Неужели? — Он даже привстал.

— Евгений Францевич, давайте начнем сначала. Давайте предположим, что вы пришли в номер Сидорова, ну, скажем, сыграть пару партий… Во что, Евгений Францевич?

Король безучастно смотрел перед собой.

— Вот, к примеру, преферанс, очень красивое слово. У вас с собой чемоданчик денег, у Сидорова — драгоценности. Денег у него было меньше вашего. Проходит несколько минут, игра еще не начата, судя по найденным у Сидорова нераспечатанным колодам, которые он, как оказалось, купил в подарок своей «старой мамочке», а у вас обоих пропадают и деньги, и ценности. Как это, Евгений Францевич, а?

— Балконная дверь, — сказал Король.

— Третий этаж! — сказала Ева.

— Номер рядом, — сказал король, все так же глядя перед собой неподвижным взглядом. — Пустой номер рядом… Там тоже есть балкон.

— Вполне может быть, — вынуждена была согласиться Ева. — Это наш недосмотр. Прочтите и распишитесь, я прикажу осмотреть номер рядом.