Женщина без мужчины

— Притворялась, — призналась Натали со смехом. Она ощутила, что слезы подступают к глазам. Слишком трогательны были воспоминания о невинной проказливой юности.

— А ведь был шанс смешать в одно твою и мою голубую нью-йоркскую кровь! — поэтично вздохнул Грег.

— Тебе хорошо живется в Вашингтоне?

— Прекрасно. Как выразился один старый сенатор: «Я, как рыба-еж, зарылся в ил на дне и накалываю на колючки то, что падает сверху. И толстею год за годом».

— Ты честолюбив!

— Ты не поверишь, но мы все похожи на твоего отца. Или все, или ничего. «Все» мне не светит, «ничего» у меня есть и даже сверх меры. У тебя, по-моему, тоже.

— Но я больше не хочу служить, я хочу хозяйничать…

Горячий монолог, который собралась произнести Натали, прервал ее младший брат Майк.

Он шел через лужайку, балансируя с полными бокалами шампанского — по три в каждой руке. Этому искусству он обучился в студенческие годы, когда во время летних каникул подрабатывал официантом в курортных ресторанах на Кейп-Код. Это занятие было, конечно, вызовом фамильной амбиции Стюартов, но отец не возражал, потому что оно было анонимным. Никто не знал фамилии одного из бесчисленных официантов.

В это лето она потребовала, чтобы Майк устроился на солидную работу, и предложила ему помощь и место в банке, где тянула лямку она сама. Но Майк не выразил энтузиазма. Похоже, он махнул рукой на свое будущее, как и их мать, которая сочла свое потомство заранее обреченным на жизненную неудачу.

Майк, как и Натали, унаследовал от отца высокий рост, некоторую костлявость и жесткие темные волосы, но его лицо было более полным, расплывшимся и безвольным, чем у старшей сестры.

— Простите, но я принес послание от мамочки. Отец, кажется, в ярости. Он прямо взбесился.

Натали была недовольна, что их беседу с Грегом прервали.

— По-моему, Майк, ты уже вырос из того возраста, чтобы быть у матери мальчишкой на побегушках. Чего они хотят?

— Я не читаю их мысли.

Он с трудом держал равновесие. Солнце и вино подействовали и на него. Натали только сейчас с горечью отметила, что Майк за последнее время сильно обрюзг.

— Ты обгорел. В кабинке есть крем. Пойди и намажься, — посоветовала она.

— Твоя сестра хочет заняться настоящим делом, — вдруг вмешался Грег. — Как ты на это смотришь?

— Кто меня спрашивает? Я в этой жизни нуль. — Кривая улыбка исказила лицо Майка.

Но он притворялся. На самом деле он был польщен, что Грег посвятил его в планы сестры. Уже три года после колледжа он болтался на Уолл-стрит и знал, что «реальное дело» — обманчивая мечта каждого банкира, делающего деньги из денег и зарабатывающего миллионы для других. Но одалживать деньги под залог и знать, что тебе капают проценты, что в случае банкротства ты выжмешь из должника последние капли крови, — это одно, а работать в «чистом поле» предпринимательства — это совсем другое… Майк решил очень красочно обрисовать картину, возникшую в его воображении.

— Предположим, ты закупил весь большой зал в Лас-Вегасе, а эстрадная звезда накурилась травки или сломала ногу. Или ты везешь листовую сталь из Питтсбурга на автомобильный конвейер в Дейтройт, а тут тебе у железнодорожников забастовка, наводнение, и рельсы пошли наперекосяк. Или ты в Лос-Анджелесе хочешь выжимать сок из мексиканских апельсинов — апельсины уже вываливаются из складов, а банок нет и где они — неизвестно…

— Заткнись, Майк! — не выдержала Натали. — Пошел отсюда!

— Уже в пути! — не обиделся Майк. Он оставил им принесенное шампанское, захватив с собой только один бокал. Он прихлебывал вино, ковыляя обратно через лужайку к дому.

— Ты знаешь, Грег, у меня появилась мысль. К нам за кредитами приходят разные люди. И, чтобы выглядеть посолиднее, они приводят с собой женщин. Жен или…

— Или партнерш, — подхватил Майк.

— Да. И все они в мехах. Меха на женщинах — показатель платежеспособности мужчин. Меня это всегда раздражало. Почему женщина сама не может заработать достаточно, чтобы купить себе шубу, а не быть только витриной для амбиций мужа или любовника? Вот какая пчела укусила меня в голову… Может, найти новую нишу в бизнесе… в торговле мехом?

— Мех? — вдруг очень серьезно спросил Грег.

— Да. Он прекрасен. Он сексуален. Он подчеркивает разницу между женщиной и мужчиной и высекает искру влечения… Как два полюса! Помнишь уроки физики в школе и анекдот, как учитель сближает положительный и отрицательный заряды?

— Ты незнакома с дядюшкой Уоллесом?

— Что это за дядюшка?

— Мистер Невски.

— Не слышала о таком.

— Далекая родня твоему отцу. Из каких-то русских корней. В эти генеалогические дебри я еще не забирался… В его крови такой бешеный коктейль: сколько-то процентов донского казака, сколько-то процентов еврея и… вдобавок его усыновил мой дедушка Стюарт в 1922 году. Но он презрел наши семейные традиции, ушел в ремесленники и вот уже сорок лет торгует мехами.

— Я бы хотела переговорить с ним, — оживилась Натали.

— Почему бы и нет… Если старик сидит дома в праздничный день, ему будет приятно, что кто-то вспомнил о нем. Что ты хочешь ему сказать? Тебе нужно манто из сибирских соболей?