Женщина, ее физическая и духовная природа и культурная роль

Я не могу лучше выяснить мою мысль, как приведя следующие примеры: прочтите из новелл Марии Гладес ту, которая называется «Мать». — Такие новеллы может писать только женщина. — Единственная дочь одной матери выходит замуж за молодого вдовца-учителя. Молодые отправились в свадебное путешествие, но должны приехать через два дня. Мать приехала убрать их жилище прежде чем они вернутся. Зять не захотел выехать из прежней квартиры, в которой жил с первой женой. Мать, входя в дом, испытывает чувство ревности, какого-то смутного недоброжелательства к той незнакомой женщине, которая в течение нескольких лет наполняла собою сердце, принадлежащее только ее дочери. По ее настоянию спальня была отделана заново и из нее вынесена была вся прежняя меблировка, которая отныне должна наполнить комнату для приезжих. А пока все эти вещи: постель, платяной шкаф, комод и стол — составлены кое-как в одну комнату. Мать новой жены открывает ящики и сундуки и перебирает вещи, некогда принадлежавшие умершей: в шкафу находит она ее скромный гардероб, в ящике письменного стола портреты, изображающие ее здоровой и веселой, фотографии друзей, письма, связанные в пакетики, письма жениха с теми же объяснениями в любви, которые он писал к ее дочери, записки мужа, написанные второпях, чтобы предупредить ее, что он не придет к завтраку или назначает ей час, когда она может зайти за ним в школу, чтобы вместе отправиться на прогулку… В сердце старой женщины закрадывается какое-то безотчетное чувство жалости к этой молодой женщине, так скоро покинувшей жизнь и так быстро исчезнувшей из любившего ее сердца. И вот ей попадается на глаза записная книжка ее расходов, расходов очень скромных, так как молодые супруги были небогаты, гораздо беднее, чем теперь: серое шерстяное платье, маленькие ширмы, бювар для письма, и только одна нотка прерывает однообразие этих цифр и записи бедных, простых вещей — цветы: фиалки и розы, цветы, цветы — вот единственная роскошь, которую позволяла себе молодая женщина. Как она, должно быть, любила цветы! И старая женщина задумчиво и почти с благоговением и любовью, словно священные реликвии, укладывает опять на место вещи умершей: складывает скромные платья в сундук, связывает и прячет подальше письма и портреты. На следующий день садовник загородного дома привез ей громадную корзину цветов, чтобы украсить жилище молодых к их приезду. В чисто и аккуратно убранных комнатах мать расставляет цветы, где только возможно; на письменный столик дочери белые розы, гвоздики, жасмины от хорошо знакомых ей кустов; — в спальной комнате перед зеркальным шкафом, на туалете, на комоде ставит розовые шпажники с длинными стеблями; стол с холодной закуской, накрытый собственными ее руками, утопает в мире ярких веселых цветов: торжествующе-яркие герани и гвоздики. Цветы на камине, на чайном столике, везде, где только можно поместить их; все вазы и чаши наполнены цветами, и мать с радостью думает, как довольна будет дочка, найдя в новом доме этот привет из сада, где она расла и сама расцвела, как цветок. И все еще остается огромный пук цветов. «Куда это девать?» — спрашивает горничная. Но старая барыня уже знает, что сделать. Прежде, чем приедут ее дети, она уедет — они одни должны вступить в свой дом, должны почувствовать нежную заботу матери, которая все убрала здесь, как бы благословляя их на новую жизнь, но не должны стесняться ее присутствия… Она укладывает свой чемоданчик и, захватив оставшийся пук цветов, приказывает позвать извозчика. Привратница кричит кучеру: «На станцию». Но старая барыня, отъехав немного, говорит ему: «На кладбище». И на могилу бедной умершей мать новой жены несет цветы, которые покойница так любила при жизни.