Женщина и мужчины

Клара наконец напилась и теперь смотрела на Яцека сквозь пустой бокал. Ей казалось, что он только спереди Яцек, а сзади – фанера. Бутылки стояли в ряд, штрих-кодами к стене. «Обо всем-то я должна помнить: и о том, и о сем… А я не хочу! Не хочу каждый день пробираться сквозь частокол его чудачеств! Я хочу жить! – жаловалась она себе. – Право же, Клара, не надо пафоса! – Более трезвая ипостась ее натуры убеждала ту, что была пьянее. – Не вытаскивай на свет Божий эту историю многолетней давности».

Она никогда не рассказывала мужу о том претенциозном голосочке, просившем позвать к телефону «пана Яцека». Потом были другие телефонные звонки и молчание в трубке. Клара выбросила их из памяти, как выбросила бы чужие письма, случайно попавшие ей в руки, – быть может, любовные, а может, и вовсе невинные. Она предпочла не лезть Яцеку в душу, не расспрашивать его. «Поэтому сдайся, Клара: поводов у тебя нет. Впрочем, один-то есть, но этого ты ему не назовешь… "Ты – не Юлек. Хуже того: если бы не Юлек, я бы и не заметила, что не люблю тебя. Если бы не смерть матери – возможно, я бы никогда не была с тобой. Но я была вдвойне одинока: меня оставил отец, потом оставила мать. Я была ребенком – вдвойне ребенком. Один ребенок во мне вырос, пошел работать и заработал на отличный кабинет, а второго взял под опеку ты. Вот почему мы не завели настоящего ребенка… Браво, Клара, дитятко, я тобой займусь, я тебе помогу", – подражала она тону Яцека. – А я теперь кем должна быть для тебя? Матерью? Нянечкой на время твоей болезни? Но я не узнаю тебя… Я предпочла бы быть тебе чужой».

– Чонок, ты хорошо себя чувствуешь?

– Нет.

– И это после двух бокалов?

«Меня тошнит… Нет, не потому, что я должна ему сейчас сказать…»

Клара бросилась в ванную. Она не успела убрать волосы с лица и обрызгала их рвотой, пока стояла на коленях перед унитазом. Затем она вымыла голову, высушила феном. Долго скоблила щеткой зубы и, все еще ощущая смрад, еще раз вымыла волосы.

– Клара, что с тобой?

Она сидела на ванне, не включая фен.

– Мне надо побыть одной.

– Понял. – Яцек скрылся в дверях.

– Нет, Яцек. Совсем одной. Я должна задуматься.

– Над чем?

– Над собой.

– У тебя кто-то есть… кто-то, с кем ты?… – До него понемногу начинало доходить.

Он сжал кулаки, будто наклоняясь, выдвинул вперед ногу в сандалии, затем другую… Казалось, сейчас он доберется до Клары и толкнет ее в пустую ванну. Чтобы ничего больше не говорила.

– Разве я тебя о чем-то спрашивала, когда ты ездил по всей Польше? Ты так хотел.

– Но я никого…

– Нет. Я должна поразмыслить… Твоя депрессия… многое изменила.

– Клара… я лее тебя просил… Это не зависело от меня.

Он не готов был в чем-то убеждать ее. У него не было обдуманных, распечатанных на бумаге аргументов. Но для него было очевидно, что они перестали быть парой – Яцеком и Кларой. Теперь Клара была против Яцека.

– Что-то нет, а что-то и зависело. – Она дрожала, ощущая, как холодная вода с мокрых волос бежит по спине.

– Например?

– Ты выздоровел. Я тоже должна прийти в себя. Позволь мне… – Ее храбрость, кажется, исчерпывалась.

– Позволить что?

– Я должна подумать.

Она включила фен. Теплый воздух ударил ей в лицо. Последних ее слов Яцек не расслышал. Он чувствовал, что вообще не расслышалтого, что было под спудом, о чем в действительности говорила Клара. В ее глазах отражался холодный блеск зеркала. Она разделяла щеткой каштановые пряди и подносила их к воющей воздушной струе.

«Что же я за муж такой глухой? – пошатнулся он в прихожей. – Вероятно, я не гожусь в мужья… Вырву себе сердце и мозг и буду, как мой отец, шаркая, слоняться от кухни к скверику, а там и на кладбище. Вот, я уже глух, уже один раз обанкротился…» В памяти навязчиво всплывала строка из древних поучений Витрувия: «Архитектором способен быть только человек с абсолютным слухом». В древности архитектор следил за работой осадных машин, которые метали камни. Два каната пусковой установки должны были быть натянуты одинаково; степень натяжения каждого проверяли, ударяя по ним, как по струнам. Канаты вили из самого надежного и эластичного материала – женских волос. «А я ничего не слышал. Глухой муж, глухой архитектор». – Яцек зашел в кухню и налил себе еще вина.

Клара закусила губу. Она и так сказала слишком много. Она окружила Яцека защитным слоем слов – но ведь слов, а не лжи! Так ему легче будет перенести это. Пусть не сразу, пусть медленно – у него тоже должно быть время. Она достала из кармана мобильник. Юлек не брал трубку. В сервисных сообщениях не было уведомления о том, что Юлек прочитал ее SMS. Обиделся? Насколько она его знала – он не таков…

В квартире было темно. Свет нигде не горел. Клара пришла в кухню. Яцек сидел у стола и допивал вторую бутылку.

– Клара, может быть, мы снова начнем с того, что было для нас самым важным?

– Ты о чем?

– Не знаю. Мы должны вместе подумать, что именно было для нас самым важным.

– Возможно. Я отправляюсь спать.

Проснувшись, Клара увидела, что Яцек лежит, отодвинувшись от нее на другую сторону кровати.