Женщина и спасение мира

"дверь спасения мира", "мир обнови во чреве Твоем всецел хвальный отцев Бог" (Воскресный канон, глас 1-й, песнь 7-я). Отдав Свою плоть Христу, Божья Матерь стала Ему "единокровной"[311], и в богослужебных текстах снова и снова объясняется тот факт, что именно в Ее плоти, данной Христу, все люди стали причастны Божественной природе Слова. Пресвятая Богородица Одигитрия[312] прокладывает путь Церкви в человеческом мире; Она есть "Дверь". Христос говорит о Себе, что Он есть "путь и дверь", поскольку Он — Богочеловек, и в этом смысле Он — единственный. Пресвятая Дева — первая; Она идет впереди человечества, и все следуют за Ней. Она рождает Путь и являет собой "верное направление" и "огненный столп", ведущий к Новому Иерусалиму.

Она первая проходит через смерть, ставшую бессильной, вот почему канон, который читается в час смерти всякого верующего, обращается к Ее материнскому заступничеству. "Во успении мира не оставила еси, Богородице," — поет Церковь, ибо в Ней мир уже становится "новой тварью". В архетипическом плане Святости как исполнения человеческого Божественной Ипостаси Христа соответствует человеческая ипостась Богородицы. Это и выражает иконография, когда рядом, в поле синоптического видения, помещаются две иконы: Вознесения Христа и Успения Пресвятой Богородицы. Бог, соделавшийся человеком, и человек, соделавшийся богом, — это иллюстрация святоотеческой максимы: Бог стал человеком, чтобы человек стал богом. Один богослужебный текст удачно это подчеркивает: "Радуйся венец догматов". Пресвятая Дева есть живой догмат, осуществленная Истина о твари. Успение и вознесение Божьей Матери на небо закрывает врата смерти; на небытии — печать Пресвятой Богородицы: сверху она наложена Богочеловеком, а снизу — первой воскресшей тварью.

3. Архетип женского царственного священства

"...Сотворил мне величие Сильный" (Лк.1.49); иконографический сюжет, называемый "Похвала Богородицы", показывает Ее во главе Ангельского лика и царственного священства. Христос есть Царь, и, как сказано в псалме 44.10, "стала царица одесную Тебя". Вопрос о священстве женщины находит свое разрешение в плане харизм. Пресвятая Дева никак не связана с епископством. Если в иконографии Она часто изображается с омофором[313], то этот последний является только знаком Ее материнского заступничества помимо каких-либо священнических полномочий. Институциональное священство есть мужская функция свидетельства: епископ удостоверяет действительность таинств и имеет власть их совершать; он имеет харизму для охранения чистоты Предания и осуществляет пастырскую власть. Но служение женщины состоит не в функциях, оно относится к ее природе. Священническое служение не входит в ее харизмы, это было бы изменой ее существу.

Мужчина, существенным образом связанный со Христом-Священником, мужчина-епископ посредством своих священнических функций сакраментально (через таинства) проникает в стихии этого мира, чтобы его освятить и преобразить в Царствие. Мужчина-свидетель действует посредством своей мужественности; через свои священнические энергии он проникает в плоть этого мира; он — "употребляющий усилие", о котором говорит Евангелие, тот, кто восхищает сокровища Царства. Это сокровище есть агиофания, святость бытия, и именно женщина является ее образом. Связанная по самой своей сущности с Духом Святым, Животворящим Утешителем, женщина есть Ева-Жизнь, которая охраняет, живит, защищает каждую частицу мужского творчества. Культ Прекрасной дамы в рыцарстве представляет собой выражение романтизма, зародыш которого, однако, истинен. Именуемая "Раем", Пресвятая Дева представляет Благодать, Божественное человеколюбие. Мужское начало проявляется на уровне действий, которые как бы выталкивают его наружу. Орудие удлиняет руку "человека производящего" — homo faber, и весь мир становится продолжением его тела. Но все виды деятельности изобретателя, строителя, преобразователя, которые строят мир и его упорядочивают, восходят к мистическому и аскетическому воздействию духовного на материальное, тому воздействию, цель которого — претворить хаос в космос, в красоту. В своем очищенном намерении это стремление-действие направлено к "целомудренному" порядку, в котором мир в своей нормативной структуре является девственным, принимает образ Девы-Матери, и отсюда все космические именования, которые даются Ей в литургических текстах. Если экстатичность мужчины проявляется в основном в расширении самого себя, то экстатичность женщины — в самоуглублении, в обращении к своему существу.