Женщина из Пятого округа

В общем, все как обычно. С той лишь разницей, что теперь каждый свободный от сна час я думал о Маргит. Я мысленно проживал нашу встречу на улице Линне 13, минуту за минутой, иногда нарушая последовательность событий. Это был бесконечный фильм, который крутился в моей голове без пауз. Я до сих пор ощущал, как ее ногти впиваются в мою кожу в момент оргазма, чувствовал солоноватый привкус ее кожи… Но еще больше меня волновало воспоминание о долгом глубоком молчании, наступавшем после секса, когда мы лежали, распластанные друг на друге, выжатые, опустошенные… Моя бывшая жена часто упрекала меня в том, что я плохой любовник, месяцами отталкивала меня, а я все пытался вывести ее на разговор, услышать, что же я делаю не так… Близость она называла «механикой», и лишь потом я узнал о ее связи с деканом колледжа…

Стоп. Ты опять за старое. Нарочно вспоминаешь самое неприятное, чтобы заглушить то счастье, что сейчас испытываешь…

Счастье? Меня насильно разлучили с дочерью — да разве после этого я могу быть счастливым?

Ладно, это не счастье. Назовем это страстью.

Однако в моменты наивысшего прилива чувств мне начинало казаться, что это любовь.

Ты ведешь себя, как подросток, у которого голова идет кругом после первого пылкого свидания.

Да — и я считаю минуты в ожидании новой встречи.

Это все от отчаяния.

Она красивая.

Ей вот-вот стукнет шестьдесят.

Она красивая.

Махни чашечку кофе и протрезвей.

Она красивая.

Тогда три чашки кофе…

Я все твердил себе, что нужно быть готовым к разочарованию… что, когда я снова приду к ней, она укажет мне на дверь, объявив о том, что передумала и что не стоит продолжать эту авантюру. Все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

Когда наконец наступил третий день, я появился в ее quartierза час до назначенного свидания. Я снова убивал время в Ботаническом саду, потом зашел в знакомый уже магазинчик и купил бутылку шампанского. Под дверью ее дома я проторчал еще три минуты, пока часы не показали пять. Только после этого я набрал код и поднялся по второй escaliet. [11]На пороге ее квартиры меня охватила нервная дрожь. Я позвонил в дверь. Раз… Секунд тридцать никакого ответа. Я уже собирался позвонить еще раз, когда услышал шаги за дверью, а потом и звуки открываемых замков.

Дверь распахнулась. Маргит была в черной водолазке и черных брюках, в пальцах зажата сигарета, легкая улыбка на губах. Лицо лучилось от счастья.

— Ты очень настойчивый любовник, — сказала она.

— Я шагнул к ней, чтобы заключить ее в объятия, но она жестом дорожного полицейского остановила мой порыв:

— Ducalme, monsieur. [111]Всему свое время.

Маргит взяла меня за руку и увлекла к дивану. В гостиной звучала музыка: современная, камерная, чуточку суровая.

— Вовсе не обязательно приносить это каждый раз, когда приходишь сюда, — сказала она, освобождая меня от пакета с шампанским. — Вполне достаточно бутылки недорогого бордо.

— Ты хочешь сказать, что возражаешь против огромных букетов роз, плюшевых игрушек и бутылок с «Шанель» номер пять?

Она рассмеялась:

— Когда-то у меня был любовник, бизнесмен. Он имел привычку присылать устрашающие подарки: букеты в форме сердца, серьги, похожие на канделябры эпохи Людовика XIV…

— Должно быть, он был без ума от тебя…

— Он был влюблен, вот и все. В мужчинах все-таки много от маленьких мальчиков. Когда они хотят тебя,забросают объект своей страсти разного рода игрушками, в надежде завоевать расположение…

— Значит, путь к твоему сердцу лежит через скупость и аскетизм. Вместо бриллиантов — коробка скрепок, например?

Она встала, чтобы достать бокалы.

— Я рада, что сегодня твоя ирония на высоте.

— То есть ты хочешь сказать, в прошлый раз мне ее не хватало?

— Мне просто нравится, когда ты остроумен, вот и все.

— Мне и самому не нравится, когда я…

— Серьезен. Или чересчур пылок.

— Ты определенно не лишена прямолинейности, — сказал я.

Маргит откупорила шампанское и разлила его по бокалам.

— Можно и так сказать.

Меня подмывало произнести какую-нибудь дерзость вроде: я играл по правилам и ни разу не позвонил тебе за три дня.Но знал, что это лишь укрепит мою репутацию чересчур серьезного любовника. Поэтому я просто спросил:

— Эта музыка, что сейчас звучит?..

— Ты человек культурный. Догадайся сам.

— Двадцатый век? — спросил я.

— Очень хорошо, — кивнула она, протягивая мне бокал с шампанским.

— Намек на цыганский надрыв, — сказал я, делая глоток.

— Да, это есть, — сказала она, устраиваясь рядом.

— И это означает, что композитор явно из восточных европейцев.

— У тебя хорошо получается, — улыбнулась она, поглаживая мне бедро.

— Может быть, Яначек?