Женщина-кошка

– Хорошо, родная. Тогда я претендую на половину имущества. Пятьдесят процентов стоимости твоей квартиры на Манхэттене и пятьдесят процентов акций твоего медицинского центра. – И усмехнулся, думая, что победил. – Тебя это устроит? А если нет, то вообще окажешься на улице. Будешь зарабатывать хромой ногой. Чао, любимая.

– Центр я хочу вернуть Питу, – твердо отказала Фира. – Он создан на его деньги, это будет справедливо. Рон, ты должен понять, что он остался без средств. А я буду работать в центре на зарплате.

Рон рассмеялся:

– Не выйдет, любимая. – И отключил телефон.

«И куда таки делась любовь? – устало подумала Фира. – И когда щедрый Джек Лондон превратился в мерзкого Гобсека?» Да, женщин порой понять трудно, а мужчин еще труднее.

Фира объяснилась с Питом по всем проблемам и вновь попросила отдать ей Тома. Пит не сказал ничего определенного, сославшись на то, что без Ревекки эту процедуру решить нельзя, а она сейчас в госпитале.

– Я буду ждать, – тихо сказала Фира.

Вечером Фира, сидя в кресле, с улыбкой наблюдала за игрой детей. Они весело смеялись, прекрасно понимая друг друга, будто давно уже росли вместе и были соединены кровным родством.

«Вот оно, счастье!.. – подумала Фира и именно в ту минуту почувствовала боль в спине. Не надо так часто брать Тома на руки», – решила она.

Время шло. Незаметно, но неумолимо.

Фира и Виктор снова оформили брак. Виктор был счастлив, Фира, в общем-то, тоже. Смущало ее и беспокоило только то, что от Пита не было никаких вестей, он не появлялся, не звонил. Это было тревожно, что-то должно было случиться. И Фира не ошиблась.

Пит позвонил ей поздно вечером и срывающимся голосом сообщил о смерти Ревекки. Передозировка… Очередная, последняя.

– Мне ужасно жаль, – сказала Фира. – Прими мои соболезнования, Пит.

Она испытывала двойственное чувство, хотя и не признавалась в нем себе. Ей было жаль Ревекку, которую она никогда не любила. Ей было жаль Пита – она понимала, какой это удар для него. И в то же время Фира испытывала некоторое облегчение – со смертью Ревекки ее мечта стать настоящей матерью для Тома приобретала реальные черты.

…На похоронах Ревекки было много людей. У Фиры болезненно сжалось сердце, когда она увидела среди них Пита – так он был одинок со своим горем. Она не сдержалась, поцеловала его и ласково провела ладонью по его щеке, почувствовала влагу трудных слез. С этой минуты Фира вдруг прониклась к нему какой-то, чуть ли не материнской, жалостью. Как к ребенку, который заблудился в большом, безразличном городе. Но что-то еще было в этом чувстве…

Глава 10

Время идет медленно, но проходит быстро. Миновало четыре года. Все это время Том жил с Фирой, ему исполнилось пять лет, Лизе – одиннадцать.

В один из выходных дней Валентина, накрыв стол, ушла в свою комнату и тихо умерла.

Когда Фира вошла в гостиную и без всяких эмоций сказала, что Валентины больше нет, Лизонька взорвалась.

– Я ненавижу тебя, тетка Фирка, – кричала она, топая ногами. – Она из-за тебя умерла в этой твоей дурацкой Америке. Я хочу домой! – Лиза бросилась в комнату Валентины и застыла на пороге. В ее жизни еще не было смертей – Яков умер, когда она еще не могла осознать эту беспощадность. А тут, глядя на застывшее, навсегда безразличное лицо приемной мамы, она вдруг разом повзрослела, поняла, что жизнь коварна, что радость проходит, а горе остается.

– Вставай, – закричала она, прижав ладони к щекам. – Что ты лежишь?

Фира обхватила Лизу, прижала ее к себе, чувствуя, как неудержимо дрожит ее худенькое тельце. Лиза вырывалась, визжала, царапалась, несколько раз ударила Фиру по лицу. Виктор поспешил на помощь. В его руках Лиза ослабела, затихла, стала всхлипывать все реже и реже.

Этот скандал окончательно оторвал Лизу от Фиры. Несмотря на все, что Фира для нее делала (лучшая школа, частные педагоги, музыка, гимнастическая секция и прочие атрибуты обеспеченной американской девочки), отношения между ними не налаживались. Лиза была влюблена в Виктора типичной подростковой любовью, обожала маленького Тома, но оставалась холодна с Фирой, которая чувствовала себя чужой и ненужной в доме, построенном ею для своих любимых…

Фира измучилась, и только любимая работа давала ей силы для жизни.

Как ни странно, в последнее время она все чаще чувствовала себя кошкой, которая по глупости или в азарте забралась на самую верхнюю ветку дерева и едва держится на ней.

И все-таки она сорвалась. Не по своей вине. Будто злой мальчик тряхнул ветку и сбросил бедную кошку на землю.

…Утром, когда Фира собиралась отвезти детей в школу, ей позвонил Рон и сухо сообщил, что в одиннадцать часов в центре он собирает совещание.

– Тебе нужно быть обязательно.

– Хорошо, я буду.

Она вошла в главное здание центра, и почему-то сердце ее сжалось от дурного предчувствия. Она даже снова начала прихрамывать.

Рон открыл совещание и заговорил неприятным голосом: