Женщина-лиса

В руке он держал наполовину съеденную мышь. «Это та мышь, которую мне принес мой сын вчера», — подумала я. Я протянула руку и взяла ее, но вместо мертвой холодной плоти почувствовала на своих пальцах шершавую серую бумагу. Иероглифы были острыми, как усы. Я не думаю, что это было стихотворение.

Женщина борется со своей
формой существования, как и мы все.
Я извиняюсь за ту боль, которую она причиняет.

— Я не понимаю, — наконец сказала я, но я не помню, чтобы мои губы шевелились.

— Я и не ждал, что ты поймешь, — сказал он. — Но тем не менее.

— Чего вы хотите? — спросила я, вспоминая о переброшенных через мою ширму хакама-штанах и о стихотворении или не-стихотворении, которое он мне прошептал.

Он фыркнул, и мне на мгновение показалось, что все это мне не снится.

— А как ты думаешь?

Он распахнул свои платья и прижался ко мне, плоть к плоти.

— Нет, — прошептала я, имея в виду: «Я понимаю» и «Пожалуйста, не просите меня об этом».

— Я так и думал, — сказал он и тихонько вздохнул. — Твой сын здоров?

— Да, — ответила я, не думая о том, какой странный вопрос. — Он слишком высокий для своего возраста и очень умный. Вы видели его в саду?

— Да. Почему ты старалась спрятать его? Ты думала, что я захочу забрать его?

— Нет, — сказала я и солгала: я боялась этого больше всего на свете. У него была своя жизнь: жена и, разумеется, дети.

— Тогда зачем вы здесь, в моем сне? Чтобы отдать мне это? — Я протянула ему мышь или стихотворение.

— Возможно. — Он кашлянул. — А возможно, для того, чтобы спросить тебя, помнишь ли ты то время, когда мы с тобой в последний раз встречались?

— Да, помню, — ответила я и, поскольку это был лишь сон и он ничего не значил, сказала: — То стихотворение, которое вы мне тогда прочитали. Я так и не смогла его запомнить.

Он слегка улыбнулся:

— Я никогда не забывал его. Но на то, чтобы его правильно прочитать, уйдет вся ночь. Так мне напомнить его тебе?

Я вздрогнула, не знаю от чего, и проснулась. Во сне я вышла в сад.

22. Дневник Кицунэ

— Она все время такая грустная, — сказала я Брату на следующий вечер. Мы разорвали птицу, которую я поймала. Над нашими головами взвился пух, как белые облака тумана. — Интересно, каково это — чувствовать то, что и она?

— Мне тоже грустно, я тоже одинок.

Я фыркнула:

— У нее все по-другому. Ты всего лишь животное.

— А ты кто, Сестра?

Я молча вгрызлась в горло утке.

— Ты думаешь, что мы, лисы, так сильно отличаемся от людей? — продолжал он. — Мне тоже нужна компания. Я сплю один, мне грустно, я жду тебя, чтобы ты со мной поиграла, побегала. А ты только и делаешь, что прячешься под домом или за кучей отбросов и наблюдаешь за ними. Твоя шерсть потускнела и свалялась, ты почти перестала есть. От тебя пахнет болезнью. Пойдем поиграем! Поохотимся. Все что угодно. Стань снова моей Сестрой, стань снова лисой.

— Разве ты не понимаешь? Теперь не все так просто. Я люблю его! Я даже научилась плакать. Все изменилось.

Но он лишь с раздражением мотнул головой:

— Я здоров. Я молод. Сейчас лето и достаточно пищи. Жизнь прекрасна. А ты хнычешь во сне и мучаешься непонятно из-за чего. Это как стоять над прудом, смотреть на свое отражение и ждать, пока оно дотронется своим холодным мокрым носом до твоего. В этом нет смысла.

Я прыгнула на него. Когда я стала женщиной, я заметила, что часто — чаще, чем мне хотелось бы думать, — мы ненавидим тех, кто говорит нам правду. Но я надеюсь, что это происходит не со всеми. В тот момент мне хотелось опрокинуть его и прижать к земле, чтобы доказать, что во мне еще есть сила, что он ошибается.

Взрослые лисы редко дерутся. Но мы дрались. Когда мы были маленькими, наши схватки длились всего несколько секунд — не больше. Как я потом узнала, только между людьми они затягиваются. На этот раз я победила, но он убежал раньше, чем я смогла прижать его к земле.

После этого я стала его презирать. Это я была сильнее. Я была умнее. И я влюбилась, а не он.

Однако с тех пор я перестала наблюдать за Шикуджо. Зачем мне было это делать? Йошифуджи с ней не было.

23. Дневник Кая-но Йошифуджи

Путь из храма домой: деревья, горы, озера и пара водопадов. Ивы и травы, ярко-зеленые после дождя. Трещотки на рисовом поле: раздается неожиданный громкий звук, и стая ворон и скворцов взлетает вверх, на ветви деревьев, чтобы скоро вернуться. Человек идет по лугу: трава такая высокая, что кажется, его соломенная шляпа плывет среди мокрых кисточек травы, золотое на серебристо-сером. Все это я должен был бы воспеть и написать чудесные маленькие стихотворения, но я лишь безразлично проехал мимо.

Это путешествие было словно сон. Теперь я возвращаюсь в другой и очень надеюсь, что то, от чего я бежал, каким-то чудесным образом изменилось, что жизнь с Шикуджо в имении теперь будет устраивать меня. Я словно застрял между двумя сновидениями и мечтаю очнуться и снова стать счастливым.

24. Дневник Шикуджо