Женщина на грани...

Что ни говори, а появление Интернета перевернуло всю нашу жизнь. И во всем мире, и в Испании в том числе. Мадрид тем более не остался в стороне. Вместо того чтобы оставаться настоящим народным городом, с устоявшимися традициями, где каждый день жизнь замирает с двух часов пополудни до четырех вечера, городом чистых испанских кровей, исконным, истинным, по-хорошему консервативным, с правильным языком и самобытной культурой, городом, откуда в августе исчезает весь народ, разъезжаясь по виллам, дачам, особнякам, элитным или диким пляжам, — увы, вместо всего этого за несколько последних десятилетий Мадрид с точностью до наоборот превратился в обычный современный среднеевропейский город, почти такой же, как любой другой, например бельгийский или голландский, ничем не хуже, но и ничем особенно не лучше. Однако и в этом современном Мадриде была своя необъяснимая притягательность. С каждым днем в городе все легче и легче удавалось найти какой-нибудь уютный национальный ресторанчик с изысканной экзотической кухней. Вбирая в себя атмосферу все новых и новых стран, объединяя ее, город становился гостеприимнее, мощнее и могущественнее. Несмотря на то, что собачьи какашки по-прежнему украшали собой все самые главные достопримечательности города, не стесняясь центральных улиц, не менее горделиво, чем сеньориты сомнительной репутации со своими представительными «менеджерами» с улицы Монтера. Зато, словно в качестве компенсации, живописные, издавна излюбленные столичными жителями кварталы и уголки города, как, впрочем, и самые дикие, нежилые и лишенные цивилизации, превратились в популярные зоны туризма и отдыха. Раз уж разговор зашел о туристах, стоит сказать, что те, кто бывал в Мадриде годах в восьмидесятых, теперь бы точно не узнали ни площади Испании, ни районов Маласаньи и Чуэки, потому что как публика, так и ритмы жизни здесь изменились совершенно, как говорится, до неузнаваемости.

Вот и нынче, в первое лето второго тысячелетия, городская мода, точно неверная невеста, повернулась спиной к своим вчерашним фаворитам: сдержанному черному и серому, скромным, простым и без излишеств, — и, смешав все карты, вернула кричащие, яркие цвета, легкие, воздушные ткани, соблазнительные туфли на высоких каблуках, платья и изобилие дешевой бижутерии в стиле «китч». И я, как и все в это лето, позволила себе пойти у моды на поводу. Но единственное, с чем мне не удавалось справиться никакими средствами, был мой вес, заставлявший меня каждый год обновлять гардероб и покупать одежду на размер больше. Дело дошло до того, что я совсем перестала смотреться в зеркало, потому что то, что я там видела, погружало меня в глубокую депрессию, мешающую работать. Я завидовала женщинам, про которых говорили: да ее как будто время не берет. Но не поймите меня неправильно, это ни в коем случае не сетование на свое положение, потому что ни за какие коврижки я не согласилась бы снова иметь подбитые ветром мозги и незрелость себя двадцатилетней. Просто я констатировала факт, что в моем возрасте накопилось уже очень много вещей, которых не вернуть никогда. Прощай, лицо юной цветущей розы после бессонной ночи, прощайте, пирушки с гулянками и сексуальные мини-платьица, прощайте, легкие знакомства и случайные связи с двадцатилетними молодцами, прощай, дорогое и милое сердцу «сеньорита» — добро пожаловать, основательное «сеньора». В конце концов, все мы одинаково подвержены безудержному бегу времени. Единственное утешение, что ни у кого нет рецепта против его действия, не только у меня одной. С каждым годом я все больше и больше начинала ценить любимую поговорку своего отца: «Кто не родился, тот и не состарился, но кто не состарился — тот умер молодым!»

Не стоило и упоминать, поскольку я уже много раз об этом говорила, что в очередной раз, ну так, для смены декораций, я снова была одна и в затяжной депрессии. Но на этот раз у меня был Интернет, единственный друг миллиардов таких же, как я, одновременно одиноких и уединившихся, оставшихся наедине со своей собственной болью, со своими личными проблемами, разочарованиями и маленькими радостями. Анонимность и маски Глобальной сети помогали нам преодолевать болезненные, а для некоторых и смертоносные, мрачные ощущения одиночества, закомплексованности, брошенности, недолюбленности, того, что ты редкостная тварь, гадина, скотина, урод или пресмыкающееся.

Как правило, чат — это очень тупое сообщество, крайне пошлое, вульгарное и ограниченное, но иногда и там можно было развлечься или на секунду-другую отвлечься от тягостных мыслей. Когда заходишь пообщаться в какой-нибудь чат, возникает такое ощущение, будто ты невидимкой оказался в центре международного аэропорта и можешь украдкой подслушать все разговоры, какие только захочешь. По большей части это бессмысленная дурацкая болтовня, но иногда именно она здорово помогает от напавшего одиночества.