Женщина на кресте

Они живо поднялись. Толпа гуляющих была огромна. Экипажи часто останавливались. Красивая головка Шевыревой в парчевой шапочке с султаном иногда высовывалась из меха и кланялась.

Мечка начала тяжело кашлять, закрывая свой лихорадочно пылающий рот букетом фиалок. Она жалела, что поехала. Лучше было бы остаться у себя, велеть зажечь огонь, самой приготовить чай и ждать ксендза Иодко… Возможно, он вырвался бы на минутку.

– Как вы, однако, кашляете, – заметила Шевырева, – отчего вы не уезжаете на юг?

Артистка вкусно сплетничала о доме, куда они ехали.

Мальчишки бежали с левкоями за экипажем. Нигде еще не зажигали электричества. Небо бледное настолько бледное, что напоминало стекла витрин, одно оставалось спокойным.

В большой зале мадам Г. открыла все окна. Дамы кутались в мех, не снимая шляп. Они продушили своими юбками всю квартиру – запах неопределенный, смесь различных духов и цветов, острый, въедающийся, беспокойный.

Эрна Фиксман, ослепительно одетая, сидела, окруженная молодежью. Она кивком головы поздоровалась с Мечкой и посмотрела на нее понимающими глазами. Да, эта умела завоевывать жизнь!..

Тут же стоял Улинг, непроницаемо равнодушный, слегка щуря светлые усталые глаза. Хозяйка дома вдела ему в петлицу белую камелно.

– Она с запахом, – сказал он двусмысленно Мечке.

Потом он переходил от одной группы к другой, выслушивал комплименты. По всем углам шептались о нем.

Янко Зноско, в короткой юбке и жилете мужского покроя, имела свой обычный преувеличенно-развязный вид. Она спорила об искусстве с видным художником и потешала того безмерно.

В другой гостиной Мечка натолкнулась на Юраша. Ах, вот уж кто был приличен, элегантен донельзя. От его грима и небрежности не осталось и воспоминания.

Он поцеловал руку у Мечки. Как давно они не встречались! Он вспомнил Женеву, «Синий топаз», свои мытарства.

– Я едва не потерял душевного равновесия, – сознался он доверчиво.

Потом Юраш засмеялся.

– А вы видели мою невесту? Янка – премиленькая сегодня.

Зноско шла к нему в эту минуту, бесцеремонно зевая.

– Тебя ищет Улинг, – бросила она жениху.

Мечка смотрела вслед Юрашу.

– Итак, это решено, Янка?

– Что именно?

– Ваша свадьба.

Янка усмехнулась, прямо глядя на нее.

– Не вы одна, Мечка, делаете, безумства…

– Я не понимаю вас…

– Ба! Грех тянет.

И живо схватив Мечку за руку:

– Я сказала гадость, простите меня. Я ведь ничего не знаю о вас определеннаго… так… намеки… слухи…

– А если бы знали?

– О… Я бы осудила вас. Вас все тогда осудят.

Янка понизила голос.

– Если женщина выбирает ксендза, она должна быть нечеловечески дерзка… Ксендза все жалеют, а женщину все бранят…

– Да, женщина должна быть смелой – сказала Мечка медленно, – и для такой женщины не существуешь чужого мнения.

* * *

После долгих уговоров ксендза Иодко Мечка решилась уехать на юг. Впрочем, она уступила ему, только тогда, когда он пообещал добиться отпуска и когда пришло известие о смерти Тэкли Лузовской в Мерзни. Странно, семья Зноско приняла эту весть с облегчением. Стэня уехала в Н-ск помогать Лузовскому ликвидировать его дела. Ни для кого не было тайной, что теперь она примет в судьбе Ивона живейшее участие.

У Мечки был довольно долгий маршрут. Сначала в Р., грязный городок на границе, там она хотела повидать свою тетку – и потом крутой скачок на юг, к морю и кипарисам. Она мечтала о «садике, где цвел бы миндаль, дикие розы, о балконе, увитом виноградом, о белых воздушных платьях, так пленительно красивых под солнцем и ярким зонтиком. Ей казалось, что это лето должно быть самым счастливым для нее.

Она представляла себе сладкую праздность при отсутствии всяких забот, волнений, сожалений, мечтала о длинных прогулках на пароходе, рука об руку с ксендзом Ришардом, когда ветер так ласково треплет длинную вуаль и целует волосы, о сладостных, коротких, светлых, угарных ночах, когда сад кажется белым, словно в снегу, и ничего нет запретного для страсти и ничего чрезмерного для любви.

Может быть, поэтому она простилась с ксендзом Иодко просто, без слез и тревоги.

Ведь она ехала к счастью…

В Р. Мечку ждала неприятность. Тетка не жила здесь больше. Ее дом перешел во владение какого-то лавочника. В темном бакалейном магазине покупатели толпились около бочек с подозрительной рыбой. Bce оглянулись. Толстая женщина дала ей краткие объяснения.

Мечка помнила, как девочкой играла в этом саду. Теперь сад был почти срублен, кое-где торчали кривые, низкие яблони, несколько кустов сирени, а остальное ушло под огород.

Визжали поросята, запертые в хлеву. Чья-то лошадь терпеливо ждала, переступая с ноги на ногу, привязанная у калитки.

Мечка поехала в гостиницу. Сизый туман, такой плотный, что, казалось, его можно ощупать и разорвать руками, опустился на город. Тяжелые, прозрачные капли падали с веток, и молоденькие листочки размякли, как тряпочки.