Женщина нашего времени

Харриет, рассматривая, обошла все вокруг. И здесь было много красного дерева, серо-белого мрамора и тяжелой, старомодной белой керамической арматуры. Здесь были щетки для волос с инициалами и неизвестная парфюмерия в различных флаконах. Она подошла к окну и посмотрела вниз, ее раздражение улетучивалось и приходил умиротворяющий покой. За домом было еще достаточно светло, чтобы увидеть маленький квадрат сада, вымощенного кирпичом и выглядящего летним благодаря высоким решеткам с вьющимися растениями. Она представила его при дневном свете с молодыми зелеными листьями на тонких стебельках, появляющимися на вьющихся растениях.

— Прекрасно, — снова сказала она.

Опустив белую штору, Харриет продолжила свои исследования. Ей потребовалось несколько минут, для того чтобы найти душ, но потом она обнаружила его за дверью с непрозрачными стеклянными витражами. Она разделась и в беспорядке бросила одежду на стул. Она критически осмотрела себя в удобном зеркале. Возможно, она была слишком худой. Конечно, ее ребра явно просматривались под бледной кожей и тазовые кости остро выступали с обеих сторон вогнутой части тела. Однако ее талия была достаточно стройной, у нее были хорошие ноги и грудь была аккуратной и твердой, хотя, считалось, что она маловата.

Лео часто говорил, что без одежды она выглядит значительно лучше в отличие от большинства женщин. Ну, а она полагала, что уж Лео-то понимает. Харриет включила душ на полный напор и шагнула в сверкающий поток воды. Одним из недостатков квартиры в Белсайз-парке была совершенно непредсказуемая система нагрева. Она еще не уяснила закономерностей, с помощью которых можно было бы определить, когда в полуразмерном баке достаточно горячей воды для того, чтобы она могла позволить себе получить удовольствие в полуразмерной ванной. Вода была горячей, и при таком ее явном изобилии следовало насладиться ею сполна.

Пар, напор воды и непрозрачные стекла были эффективной изоляцией от внешнего мира. Намыливаясь мылом Робина, она тихонько напевала и развлекала себя, размышляя о том, что она должна будет сделать, если, выйдя голой из душа, обнаружит Робина, сидящего на стуле в ванной и ожидающего ее.

Она решила, что будет изящной и величественной. Не спеша она возьмет одно из больших белых полотенец и обмотается им. Одним углом она смахнет серебристые капли воды с шеи и рук, а он будет виновато наблюдать за ней. Она ничего не скажет, но Робин сразу поймет, что совершил серьезную ошибку. Он встанет пораженный и выскользнет, бормоча извинения. Позже, когда она спуститься вниз, никто из них не упомянет об этом инциденте.

«Замечательно», — решила Харриет, смывая мыло.

Она повернула регулятор на холод и несколько секунд простояла, дрожа под ледяными струями. Потом она снова открыла дверь, чувствуя, что ее кожа раскалена.

Ванная была пуста, за исключением ее одежды, лежащей именно там, куда она ее и бросила, и выглядевшей, к сожалению, измятой. Харриет снова бросила взгляд на себя в зеркало, только теперь она была разгоряченной, с лицом свекольного цвета, с волосами, прилипшими к голове, и выглядела так, как будто только что закончила соревнование по плаванию. На ее лице появилось задумчивое выражение. Так много тщеславия и фантазии. Никто не собирался прятаться в ванной, для того чтобы бросить мимолетный взгляд на капитана спортивной команды с лицом кирпичного цвета. Харриет схватила полотенце и яростно растерлась.

Вряд ли ей было бы приятно узнать, что та фантастическая роль, которую она выбрала для себя, была очень близка к настоящей реакции модели, подружки Лео, когда она сама ворвалась к ним в студию. Лео и Харриет разделили между собой роль Робина.

— Проклятье, — громко воскликнула Харриет, — и опять этот чертов Лео.

Она нашла вешалку, повесила на нее свою одежду и перенесла ее в душевую кабину, чтобы пар мог расправить складки. Она умывала лицо холодной водой до тех пор, пока к нему не вернулся почти нормальный цвет, а затем вытерла полотенцем волосы, потому что решила, что у Робина слишком короткие волосы, чтобы приобретать такую дорогостоящую вещь, как сушилка для волос. И, наконец, она наложила косметику и оделась. Окончательный результат был довольно приемлем. «Тщеславие, тщеславие», — напомнила она себе.

Харриет распахнула двойные двери. В спальне тоже было пусто. Она прошла через нее, специально остановившись, чтобы рассмотреть фотографии. В различных командах она увидела более молодого и более энергичного на вид Робина. Конечно, он должен был быть спортсменом. Мартин, естественно, рассчитывал, что он будет не менее, чем в числе первых одиннадцати. Она вновь прониклась симпатией к сыну, даже несмотря на то, что он нанес удар по ее фантазиям.

На письменном столе в овальной серебряной рамке стояла фотография женщины. Харриет взяла ее и повернула к свету, чтобы получше разглядеть. Она увидела лицо в форме сердечка с приятным задумчивым выражением, длинную, тонкую шею и пышные темные волосы. Мать Робина, жена Мартина. Вероятно, не менее пятидесяти, но еще хороша.