Женщина – не мужчина

– Кажется. Я не уверена.

– И что ты помнишь?

Она ощутила на языке всю непомерность воспоминания, которым никогда и ни с кем не делилась.

– Мы все вместе ходили гулять в парк. Это последнее, что я помню.

– Расскажи, как это было, – попросила Сара.

Дейа много раз прокручивала в воображении это воспоминание, пока наконец оно не налилось соками и красками: мама ждала их с Норой на автобусной остановке, Лейла и Амаль спали в коляске. «Мы идем в парк», – объявила мама, улыбнувшись так, как раньше не улыбалась никогда. У Дейи в душе словно радуга засияла. Они пошли по Пятой авеню: зубы у них стучали, по коже от холода бежали мурашки. Сигналили машины. Спешили мимо люди. Когда они дошли до станции подземки, Дейа поняла, что мама сейчас поведет их вниз, и живот свело от страха: она никогда раньше не ездила на метро. Спускаясь по загаженной лестнице, она едва дышала. Внизу царил такой мрак, что глаза заболели. Тускло освещенная платформа была вся в мусоре и нашлепках растоптанных жвачек. Дейа заглянула за край и отшатнулась: платформа круто обрывалась к рельсам, по которым сновали крысы. Тут в конце тоннеля забрезжил яркий свет – и стремительно понесся на них. Это был поезд. Вагоны загромыхали мимо, и Дейа вцепилась в мамину ногу. А когда поезд остановился и двери открылись, они увидели в вагоне Адама. Он бросился к ним, сжал ее в объятиях. И они пошли в парк – всей семьей, вшестером.

– Вы встретили Адама в метро и пошли в парк? – переспросила Сара.

– Да.

Сара молча смотрела на племянницу.

– А что?

– Да ничего, – пробормотала Сара, качая головой. – И что было потом?

– Не помню. – Дейа поникла. – Кучу раз пыталась вспомнить – не получается. Да и вообще, я и выдумать это могла, я ведь себя знаю. Вполне возможно, весь поход в парк – всего-навсего плод моей фантазии. Тогда хотя бы понятно, откуда столько несуразностей.

– Мне так жаль, – сказала Сара после паузы.

– Слушай, я не понимаю. Ты сказала, что поможешь мне разобраться в прошлом, а сама не в состоянии даже объяснить, с чего вдруг мама написала то самое письмо. Может, с ней что-то случилось уже после того, как ты сбежала? Откуда тебе знать? Тебя ведь рядом не было.

– Мне так жаль, – повторила Сара, опуская взгляд в пол. – Я каждый день об этом думаю. Что нельзя было оставлять ее одну.

Все эти недели Дейа сдерживала упреки, но тут ее прорвало:

– Да ты хоть пыталась ей помочь? Ты ведь знала, что баба ее бьет, – так почему же не вступилась за нее? Вы же вроде как дружили!

– Мы дружили. Она была мне как сестра.

– Тогда почему ты не позвала ее с собой? Почему бросила ее одну? Почему всех нас бросила?

– Она бы никуда со мной не пошла. – На глазах у Сары выступили слезы. – Я умоляла ее бежать со мной, но она не соглашалась. Может, нужно было настоять на своем… Я много лет с этим живу. И теперь хочу помочь хотя бы тебе. – Она вытерла слезы. – Пожалуйста, Дейа. Ради матери. Она бы хотела, чтобы ты приняла мою помощь.

– Ну так помоги! Скажи, что мне делать.

– Я не могу сказать, что тебе делать. Зачем тебе очередная указка со стороны? Все равно, что ты выберешь, если этот выбор не будет твоим собственным. Решение должно прийти изнутри. Только в этом я могу тебе помочь. Вот чего ты хочешь?

– Не знаю. Все очень непросто.

– Гораздо проще, чем кажется! Страх туманит тебе голову. Копни глубже. Чего ты хочешь?

– Сама принимать решения. Сама выбирать свою судьбу.

– Ну так давай же! Начни прямо сейчас.

Дейа покачала головой:

– Тебя послушать, так все получится на раз-два. Но ведь реальность куда сложнее. Как же ты этого не понимаешь!

– Уж что-что, а понимать я понимаю. Никто не обещал, что будет легко. Но другого выхода у тебя нет.

Дейа вздохнула и потерла виски. Все тело у нее ныло, голова раскалывалась. Она понятия не имела, что делать и с чего начать.

– Мне пора идти, – сказала она и поднялась.

Исра Весна 1995 года

По прошествии года Исра забеременела опять. В четвертый раз. Переделав все домашние дела, она с книжкой в руках устраивалась у полуподвального окна, надеясь унять грызущую сердце зловещую мысль – а что, если родится очередная девочка? Но сколько бы она ни читала, тревога не отпускала. Даже наоборот: казалось, чем больше она читает, тем пышнее разрастаются страхи, а вместе с ними и живот – и Исра становится все больше и больше, а стены сдвигаются все теснее и теснее, сжимая ее, словно в тисках.

– С тобой все в порядке? – спросила однажды вечером Сара. Они стояли у плиты, засучив рукава до локтей, и готовили муджадару. В воздухе пахло чечевицей и рисом, тушеным луком и тмином. Отложив поварешку, Сара заглянула Исре в лицо. – Ты в последнее время сама не своя.

– Просто устала, – отозвалась Исра, чуть горбясь и одной рукой придерживая живот. – Ребенок из меня все соки тянет.

– Да брось, – отмахнулась Сара. – Я же вижу, что-то неладно. Это из-за Адама? Он тебя бьет?

– Да нет… – Исра отвернулась. – Беременную он меня не бьет.

– Тогда в чем дело?

– Я сама не знаю, что со мной… – Исра избегала ее взгляда. – Я просто… ну, переживаю.

– Из-за чего?

– Ты скажешь, что это глупо.