Женщина по средам

И грохнул выстрел. Старику в прицел хорошо было видно, что выстрел получился не слишком удачным - в молоко, как говорится. Совсем рядом с черным кругом, но все-таки в молоко. И только четвертая пуля вошла в самый центр мишени. Шестая легла рядом, седьмая - между ними.

- Может, хватит? - спросил Саша. - Как подумаю, какое добро переводим... Душа содрогается.

- Еще немного, - сказал старик невозмутимо. И вложил в ствол очередной патрон.

- Батя, - Саша похлопал старика по спине. - Ты слишком азартный какой-то... Двадцать баксов каждый патрон... А доллар в цене растет...

- Я помню, - сказал старик и опять приник к прицелу.

Дело явно пошло на лад - три последующие пули легли в десятку.

- Вот теперь хватит, - сказал он, поднимаясь и отряхивая колени.

- Да, теперь я спокоен за твоих клиентов. Они будут иметь дело с настоящим мастером. Это всегда приятно. А то как вспомню в каких муках однажды мне студентка зуб рвала... Мы оба с ней чуть не кончились там возле кресла...

Да, батя, а разрывных пуль ты не хочешь купить?

- Не понял? - живо обернулся старик.

- Пули, говорю, разрывные... Очень удобная штучка, между прочим...

Гораздо надежнее. Голова разлетается, как воздушный шарик от сигареты, представляешь?

- Представляю, - хмуро кивнул старик.

- При надобности и поджечь можно кой-чего... И сама по себе хороша...

Сто долларов штука. Дороговато, но окупается стократно.

- Беру, - сказал старик. - Десять штук.

- А простых сколько?

- А простых двадцать. Да, двадцать штук, - повторил старик, будто уверился в правильности своих подсчетов.

- С запасом берешь? - усмехнулся Саша.

- Жизнь продолжается, - старик развел руками в стороны. - Кто его знает, с чем завтра придется столкнуться...

- Хозяйственный ты мужик.

- Всю жизнь запасался, лишнее приходилось брать... Хлеб, соль, спички, керосин, макароны... Теперь вот и до патронов дело дошло. А завтра, глядишь, и в самом деле пушка понадобится, - невесело усмехнулся старик.

- Ничего, - успокоил его появившийся в дверях Гена. - Понадобится обращайся. Выручим.

- Неужели пушку достанете?

- Запросто. А заплатишь - и к месту доставим. И цель поразим. И возьмем недорого.

- Но это чуть позже... А сейчас сколько возьмете?

- Как и договаривались... Восемь тысяч.

- Это как?! - вскинулся старик.

- Смугляночка - пять тысяч? Пять. Десять штук разрывных по сотне...

Тысяча? Итого, шесть. Десять штук простых ты уже использовал? Еще двести.

Двадцать заказал - еще четыреста... Правильно? Всего получается шесть шестьсот.

Глушитель... Тебе ведь нужен глушитель? Нужен. Без него нельзя. А он тянет на тысячу долларов.

- Откуда же еще четыреста? - возмутился старик.

- А за науку? А использование помещения? - Саша с улыбкой обвел взглядом тир. - А машина, бензин, водительские услуги...

- Хватит, - остановил его старик. - Договорились.

***

Вроде, все получилось, все состоялось. Старик сидел у окна в плацкартном вагоне поезда и неотрывно смотрел на проносящиеся мимо слабые огоньки полустанков, деревень, отдельных вросших в землю домиков, время от времени возникающих в синих сумерках. Вспоминая столь долгий сегодняшний день, он содрогался, только сейчас сознавая ту опасность, которой подвергался едва ли не на каждом шагу. Какие силы или какое отчаяние заставили его подняться в крытый кузов грузовика? Откуда взялась отвага, чтобы в пустынном месте сесть в машину к незнакомым людям, занимающимся к тому же преступным промыслом - торговле оружием? А подвал?

Господи! А подвал?!

И он, старый и совершенно беспомощный человек, шагнул в его темную, сырую глубину, хотя прекрасно знал, что может никогда не выйти оттуда...

А камера хранения на Курском вокзале, отсчитывание денег, опасливое озирание по сторонам...

Сидя у темного окна, отгородившись ладонью от соседей, не зная их и не желая знать, старик вспоминал прошедший день и ужасался. Только теперь он осознал, насколько великодушно поступили с ним торговцы оружием. Ведь могли и на вокзале дать по темечку, оттащить в сторону и уйти с винтовкой и с деньгами... И никто, ни один пассажир не вмешался бы, ни один милиционер не полюбопытствовал бы, что случилось со стариком, и что за люди волокут его в укромный угол...

В вагоне никто не обращал на него внимания - пожилой, молчаливый человек, вжавшийся в угол у окна, с хозяйственной сумкой, засунутой поглубже под лавку. Внимательный человек мог бы заметить, что в сумке лежит пакет кефира, мятый хлебный батон - купленный на привокзальной площади у такой же старухи, как и он сам. На крючок у двери старик повесил замусоленную кепку с надломленным козырьком - наверняка эта кепка служила ему не меньше десятка лет.

Очень уж любопытный попутчик заметил бы в сумке залатанный рукав старого свитера, какой-то сверток, завернутый в старую мятую газету. Что в нем могло оказаться? Какие-нибудь семена, кусок вареной колбасы, плавленый сырок, а то и початая бутылка с домашним самогоном...

Такая примерно сумка стояла в ногах у старика.