Женщина-призрак

Он начал подходить к своему делу, но его прервала горничная:

– Вильям ждет ваших распоряжений, сеньорита.

– Прошу прощения, – она повернулась в сторону двери. Здоровенный детина в шоферской форме шагнул вперед, привлекая ее внимание. – До двенадцати вы мне не будете нужны. А в десять минут первого я поеду на ленч в «Нон Бле», так что будьте на месте. – Она подумала немного и добавила: – Все же будьте здесь.

Шофер исчез, а она взяла тяжелый серебряный портсигар и повернулась к нему.

– Мой друг был однажды на вашем представлении с одной женщиной, – продолжил Ломбар. – Поэтому я и пришел к вам.

– Да?

– Я пытаюсь найти ее для него.

Она неправильно его поняла. Глаза ее заблестели.

– Ах, как романтично! Я люблю романтику!

– Боюсь, что нет. Речь идет о жизни и смерти. – Он не хотел сообщать ей слишком много деталей, пусть вспоминает сама.

Она обрадовалась еще больше.

– Тай-й-на! Я люблю тайны! – Она пожала плечами. – Пока они не касаются меня.

Что-то неожиданно заставило ее замолчать. Она уставилась на крошечный бриллиант в браслете. Потом резко подняла голову и щелкнула пальцами. Горничная вышла. Ломбар решил, что его бесцеремонно выпроваживают и что сейчас здесь появится очередной посетитель.

– Вы знаете, сколько времени? – виновато спросила она, – Разве я не говорила вам? Вы очень неосторожны. Доктор сказал, что только один час…

Прежде, чем Ломбар понял, в чем дело, на него налетел тайфун. По крайней мере, так ему показалось, когда раздались пулеметные испанские очереди, перемешанные с писком Биби. Наконец все стихло.

– Я понимаю, как безнадежно ожидать, что вы вспомните определенного человека среди моря лиц, которые появляются перед вами каждый вечер. – В тишине голос Ломбара звучал очень громко. – Я знаю, что вы выступаете шесть вечеров в неделю и даете два утренних представления, да еще в переполненных театрах…

– Я никогда еще не выступала в пустых театрах, – с гордостью сказала она. – Даже пожар не может мне помешать. Однажды в Буэнос-Айресе в театре начался пожар. Вы думаете, зрители покинули театр?

Он переждал, пока она выговорится, и снова приступил к делу.

– Мой друг и эта женщина сидели в первом ряду возле прохода. – Он извлек из нагрудного кармана бумажку. – Они сидели слева от вас, если смотреть в зал со сцены. Она два или три раза вскакивала с места, когда вы пели.

Глаза ее снова заблестели.

– Она вставала? Когда Мендоза была на сцене? Это очень интересно. Я не знала, что такое случается. – Она стала задумчиво теребить свою бархатную пижаму. – Видимо, ее не волновало мое пение? Или наоборот? Может быть, ее наняли, чтобы освистать меня?

– Нет, нет, нет, вы не поняли, – торопливо сказал Ломбар. – Разве мог кто-нибудь сделать такое ВАМ? Нет, нет! Это было, когда вы пели «Чича, чича, бум, бум». Вы забыли, что в этот момент вы бросаете в зал маленькие сувениры, и она вскакивала, чтобы привлечь ваше внимание. Некоторое время она стояла перед вами.

Она закрыла глаза.

– Я попробую вспомнить, – пробормотала она. Она закурила сигарету и продолжала сидеть с закрытыми глазами. Он видел, что она и в самом деле пытается что-то припомнить.

– Нет, не могу, – наконец объявила она, – Простите. Это очень трудно. Каждый прошедший вечер кажется мне прошедшим двадцать лет назад. – Она покачала головой.

Он снова заглянул в листок бумаги.

– О, тут есть еще одно обстоятельство, хотя я не думаю, что это может вам помочь. Она была в такой же шляпке, что и вы. Так говорит мой друг. Я имею в виду, что у нее была точная копия.

Актриса резко выпрямилась. Очевидно, его слова поразили ее. Глаза ее сощурились. Он боялся пошевелиться и сидел, затаив дыхание. Даже Биби перестала шуршать газетами.

Неожиданно она отшвырнула сигарету.

– A-а. Теперь я вспоминаю! Да! – Она торопливо заговорила по-испански, но тут же смутилась и снова перешла на английский. – Да, да! Она стояла перед сценой в моей шляпке! Она стояла прямо перед сценой и смотрела на меня! Ха! Я вспомнила, вспомнила! Вы думаете, такие вещи забываются? – Она столь бурно проявляла свою радость, что Биби испуганно забилась в угол, а Ломбар стал опасаться за ее рассудок.

– Сеньорита, портной ждет вас, – вмешалась горничная.

– Он может подождать, ничего с ним не случится!

Актриса отчаянно замахала руками. – Я услышала такое, чего никогда не слышала!

Она вскочила с шезлонга и пустилась в пляс по комнате, напевая: «Вспомнила! Вспомнила! Я вспомнила!» Биби испуганно наблюдала за хозяйкой.

– Так что вам нужно и при чем тут ваш друг? – внезапно она успокоилась и снова заняла свое место в шезлонге. – Вы ведь не сказали.

По ее изменившемуся поведению он понял, что больше никакой помощи он от нее не получит. Однако терять ему было нечего, и он продолжал:

– Поверьте мне, сеньорита, у него большие неприятности. Я не хочу утомлять вас, но эта женщина – единственный человек, который может спасти его. Ему нужно доказательство, что он был именно с ней, и именно в тот вечер. Он впервые познакомился с ней в тот вечер, и мы не знаем ее имени. Мы не знаем, где она живет. Мы ничего не знаем о ней. Поэтому мы ищем.