Женщина-призрак

Гендерсон не был ни свободным, ни. арестованным. Он сидел на заднем сиденье между двумя детективами, которые вчера ночью допрашивали его вместе с Барчессом. Человек, которого они называли Голландцем, лениво вышел из машины, отошел чуть в сторону и стал завязывать шнурки на ботинках.

Вечер был точно таким же как и предыдущий. Тот же час, точно так же алеет небо на западе все спешат. Гендерсон сидел между двумя стражами и думал о том, как за какие-то сутки все может измениться.

Его дом находится совсем рядом от этого места, но он больше не бывает там: теперь он живет в камере предварительного заключения тюрьмы при управлении полиции.

— Надо начать подальше отсюда, — мрачно сказал он Барчессу. — С первым ударом часов я проходил как раз мимо магазина женского белья. Это я помню точно.

Барчесс высунулся из окна машины.

— Эй, Голландец, пройди к магазину женского белья, — крикнул он человеку на тротуаре, завязывающему шнурки на ботинках. Раздался второй удар часов. Мужчина на тротуаре включил секундомер.

Высокий, стройный, рыжий Голландец начал идти от магазина женского белья с секундомером в руках. — Как его шаги? — спросил Барчесс.

— Думаю, я шел немного быстрее, — сказал Гендерсон. — Когда я злюсь, я всегда иду быстро.

— Немного быстрее, Голландец, — приказал Барчесс.

Тот прибавил шаг.

Пробил пятый удар, потом последний. Ну как? — спросил Барчесс.

— По-моему, все правильно, — ответил Гендерсоп. Машина медленно ползла за рыжим Голландцем.

Прохожих почти не было. Скоро они добрались до Пятидесятой улицы. Квартал, Еще один.

— Уже видно?

— Нет. Может быть, я что-то перепутал? Я помню— был ярко-красный, красней, чем обычно.

Третий квартал. Четвертый.

— Верно?

— Нет.

— Теперь будьте внимательны, — предупредил Барчесс. — Если вы протянете еще немного, то ваше даже теоретическое алиби рухнет. Вы уже должны были бы сидеть за стойкой бара. Сейчас восемь с половиной минут.

— Если вы мне все равно не верите, то какая разница?

— Нам не повредит, если мы точно измерим время между двумя пунктами, — отозвался одни из двух стражей. — Мы можем чисто случайно попасть туда, где вы были, а потом проверим математически.

— Девять минут прошло, — предупредил Барчесс. Гендерсон почувствовал тошноту и откинулся на спинку сиденья, и в это время взгляд его упал на вывеску.

— Вот! — воскликнул он. — «Ансельмо»! Да, похоже! Я помню, что название напоминало о чём-то иностранном…

— Эй! Голландец! — рявкнул Барчесс. Он показал знаком, чтобы тот остановил секундомер. — Девять минут, десять с половиной секунд, — объявил он, взяв из рук Голландца секундомер. — Десять с половиной секунд мы вам подарим. Будем считать, что отсюда до вашей квартиры — девять минут ходьбы. Прибавим еще минуту на путь от вашей квартиры до угла, где вы услышали удар часов. Учтем еще время на переходы и толпу. — Он внимательно посмотрел на Гендерсона. — Другими словами, надо убедиться, что вы попали в бар не позже, чем в шесть семнадцать, повторяю, не позже, и в этом случае вы автоматически оправданы.

— Если вы только найдете эту женщину, я сумею доказать, что в шесть десять я уже был здесь.

— Пошли туда, — сказал Барчесс и распахнул дверь машины.

— Вы видели этого человека раньше? — спросил Барчесс.

Бармен наклонил набок голову.

— Лицо его кажется мне знакомым, — сказал он. — Но согласитесь, что за время моей работы я перевидал столько лиц…

Ему дали время на размышление. Он внимательно разглядывал Гендерсона, потом отошел в сторону.

— Я не знаю… — нерешительно сказал он.

— Иногда детали тоже играют роль, — сказал Барчесс. — Идите за стойку, — приказал он бармену и повернулся к Гендерсону. — А вы, Гендерсон, где сидели?

— Где-то здесь. Часы были прямо передо мной, а ваза стояла рядом.

— Хорошо. Бармен, не обращайте на нас внимания, попробуйте еще раз вспомнить его.

Гендерсон сел на стул, опустил голову и замер. Ему вспомнилось, как мрачно сидел он здесь вчера и смотрел перед собой, и непроизвольно он принял ту же позу. Это помогло. Бармен щелкнул пальцами.

— Вспомнил! Боже мой! Вспомнил! Он был здесь вчера! Видимо, он бывает здесь не слишком часто, поэтому я не мог сразу признать его.

— Теперь нас интересует время.

— Ну, это было что-то в первые часы моей работы. Народу в это время мало, и мы открываем бар позже.

— Когда же у вас первый час работы?

— С шести до семи.

— Да, но час — это слишком много, нам нужно знать точнее.

Тот покачал головой.

— Простите, джентльмены. Я редко гляжу на часы во время смены, особенно в начале. Это могло быть и в шесть, и в шесть тридцать, и в шесть сорок пять. Черт возьми, я даже не стану и пытаться.

Барчесс внимательно посмотрел на Гендерсона и снова обратился к бармену:

— Вы можете сообщить нам что-нибудь о женщине, которая в это время была здесь?

— Какая женщина? — с катастрофической простотой спросил бармен.

Гендерсон смертельно побледнел. Рука Барчесса легла ему на плечо.

— Вы разве не видели, как он встал и заговорил с женщиной?