Женщина с глазами кошки

Голос как будто знакомый, но кто-то входит, и я брызгаю ему в лицо из баллончика с дезодорантом. Человек вскрикивает, закрывает лицо руками, а нож уже на пути к его сердцу. Если бы только что взгляд Древнего не лишил меня остатка сил, я бы успела, а так крепкая ладонь толкает меня, и я, поскользнувшись, падаю, приложившись головой о краешек ванны. Свет в глазах погас.

20

— Я ничего не понимаю.

Наташка нервничает, испугана, но держится. Кто-то ходит по гостиной, на кухне звенит посуда, а я лежу на знакомой тахте в спальне и слушаю, как за дверью Керстин Бартон поливает, сука такая, меня грязью перед моей когда-то лучшей подругой. Решение убить ее крепнет во мне, как свежезамешанный гипс.

Я сажусь и оглядываюсь в поисках хоть какой-то одежды.

— И что, она теперь всегда будет такая? — спрашивает Наташка.

— Мы не знаем.

— Господи, вы бы ее видели! Это было так страшно… Но те люди собирались нас убить. Зачем? Почему?

— Думаю, скоро все закончится, так или иначе.

О как! Керстин знает что-то, чего не знаю я? Кстати, по-русски она говорит абсолютно без акцента.

Интересно, как Бартон здесь оказалась? Слежки я не заметила, хотя это, конечно, не показатель — если за мной не следили, как же давешние хитрецы оказались сегодня там, где оказались? И место, где они ждали, было единственным пригодным для засады. А теперь и Бартон заявилась. Так, глядишь, и Курт Монтоя скоро на огонек заглянет.

— Вольдек, все в порядке?

— Да какое там — в порядке! У твоей сестрицы характер еще хуже, чем у тебя, хотя раньше я считал, что это технически невозможно.

Ба, а парень-то — тот, что встречал меня в аэропорту и дал машину.

— Я же тебя предупредила, чтобы ты не входил.

— Чисто автоматически получилось. Теперь не знаю, когда смогу нормально видеть. Убью ее, заразу!

— Если сможешь. Лично мне так и не удалось.

— Черт, даже не напоминай! Отродясь такого не видел!

Так, Наташка, Вольдек и Бартон в комнате. А кто возится на кухне? Впрочем, неважно. Вот моя сумка, за тахтой, в ней белье и одежда. И теперь я намерена испортить им междусобойчик. Хватит сплетничать обо мне.

— Крепкая у тебя башка, Величко.

— А тебе, Бартон, надо жрать поменьше сладкого.

Мы прожигаем друг друга злобными взглядами, в ее руке блеснул мой нож. Ну, нет, милочка, этот твой трюк я уже знаю… Через какую-то секунду нож уже вибрирует в моей руке — привет, красавчик, скучал по мне?

— Господи, да что ж такое! — Кажется, с Наташкой скоро случится истерика.

— Тетя Роза шлет тебе привет, — сообщает Керстин.

Я молча иду в кухню, потому что хочу пить. И я уже знаю, кого там увижу.

На меня смотрят две пары глаз — голубые и черные. Интересно, знают ли парни, что случилось в храме Древнего? Или это мое персональное сумасшествие? Неважно. Я ужасно рада видеть их обоих. Вот только что они здесь делают?

— Эд приготовил сэндвичи, — докладывает Луис.

Всего-то? Выдавили собой все пространство из крохотной Наташкиной кухни…

— Что вы оба здесь делаете?

— Тори, так было правильно. — Эд глядит на меня с такой нежностью! — Ты не должна оставаться наедине с этим.

— Значит, вы так решили?

— Тори, прошу тебя.

Ну да, достаточно просто попросить, чтобы все разрешилось, как же!

— Ладно. Сэндвичи так сэндвичи.

Я, черт подери, ужасно рада их видеть. Побыла одна несколько суток, добираясь сюда, но соскучилась так, словно мы не виделись годы. Потому что только с моими Синчи я ощущаю себя целой. Потому что мы втроем стояли насмерть там, в мраморном храме Древнего.

— Тори, ты тоже это видела? — как будто скопировав мои мысли, спрашивает Луис.

— Я же там была, — уже не удивляюсь я этому. Наша троица — почти единое целое, во всяком случае, мы настроены на одну волну. — Давай потом надо всем подумаем, ладно? Но, как бы там ни было, оно подохло.

— Похоже, так и есть. Ты не…

На пороге возникает парень, которому я «подлечила» глаза. Что ж, сам виноват. Нечего было врываться в ванную, когда я не одета, это невежливо.

— Валим отсюда, быстро!

Я понимаю: произошло что-то нехорошее. На расспросы времени нет, но схватить сумку — есть. Хорошо, что не успела ее распаковать.

Мы поспешно выскакиваем из квартиры. Наташка бледная и испуганная, Луис почти несет ее. Что же могло случиться? Вокруг тихо и безлюдно, как и должно быть в два часа пополуночи. Где-то в траве надрываются сверчки, но больше никаких звуков.

— Вы спятили?

— Тихо! — Вольдек яростно смотрит на меня. — Где мы можем сейчас спрятаться?

— Есть несколько мест, если уцелели. Нат, наша точка на месте?

— Спроси что-нибудь полегче. Я что, лазила туда? Гараж стоит, а остался ли проход, не знаю.

— Ну, так пора проверить.

Наташка вцепилась в Луиса, как утопающий за спасательный круг. Они стоят в свете лампочки под козырьком подъезда, и я вижу: оба скроены по одному шаблону, и глаза у обоих удлиненные, черные, горячие. Да, да, у них совершенно одинаковые глаза! И похожие смугловатые лица. Бывает же так!