Женщина с изъяном

Я быстро и тяжело сглотнула, потому что это его движение оказалось подобно пощечине. Ничего особенного или способного насторожить несведущего человека в нём не было, но я понимала, что он готовится к бою.

Даже нет. Не так.

К драке.

Банальной, пошлой, абсолютно безвкусной драке — убийство церковников могло оказаться чревато в первую очередь для Даниэля. Демонстрировать им нечто, выходящее за рамки возможностей и обязанностей немолодого дворецкого он тоже не намеревался. Но был готов дать мне время, если потребуется, отвлечь их самым глупым, самым безыскусным способом.

Это отрезвило так быстро и действенно, что я едва не засмеялась, вскидывая подбородок.

— Боюсь, это вы не до конца осведомлены о том, кого маркиз пригрел в своём доме, — святой брат посмотрел на него быстро и зло. — Эта женщина давно приговорена, и приговор должен быть приведены в исполнение.

— Вы много на себя берете, господа. Если вы ищете кого-то похожего, это не даёт вам права врываться сюда и обвинять меня.

Я сама удивилась тому, как уверенно и чуть насмешливо прозвучал мой голос.

Они видели, конечно же. Брат Эрван точно успел заметить и понять охвативший меня при их появлении страх. Однако теперь перед ними стояла не деревенская ведьма Алиса, одна и сама за себя. Пока что я была маркизой Лагард, а значит их слово было против моего.

Едва ли Даниэль этому обрадуется, и вряд ли простит, узнав, как сильно я его подставила, но, может быть, до определённой степени поймёт. Выбирая между перспективой умереть от пыток и насилия и возможностью убраться из его дома добровольно, я отдавала предпочтение второму.

Святой брат прищурился и сделал шаг во мне, но один из монахов, худой и низкорослый, его опередил.

— Закрой свой поганый рот, ведьма! Она смеет лгать посланникам Церкви в глаза!..

О том, что в его устремленных на меня глазах болотной жижей плескалась разве что болезненная похоть, я решила предусмотрительно умолчать.

Да и при всём желании не успела бы возразить.

— Что здесь происходит? — Даниэль вышел из кабинета, остановился между церковниками и мной.

Он остался подчеркнуто небрежен — рубашка, расстегнутая верхняя пуговица жилета. Нежданные гости досаждали хозяину и им следовало прочувствовать это.

Повязку он всё же надел — по всей видимости, не хотел впечатлить их слишком сильно.

Продуманно до мелочей.

— Мы сожалеем о том, что вынуждены беспокоить вас, маркиз. Тем более, с такими вестями, — брат Эрван коротко, но учтиво поклонился ему, и тут же кивнул на меня. — Однако наш долг сообщить вам, что эта женщина — порождение Нечистого и самой Тьмы. Она обманом и колдовством втёрлась к вам в доверие, принудила жениться на себе. Она хотела скрыться в вашем доме от праведного суда, но Боги милостивы. Мы уведем её отсюда, и она понесёт справедливое наказание.

Губы Лагарда сжались, и я почти перестала дышать. Он знал, что они ему не лгали. На мне действительно лежала их чёрная метка, я в самом деле выходила за него в первую очередь для того, чтобы стать кем-то другим.

Если он даст им своё разрешение, окажется ли это для меня страшнее, чем предстоящая темница и…

Даниэль улыбнулся. Коротко, едва заметно, но уголки его губ дрогнули.

— Даниэла, душа моя, чем ты успела прогревать святую братию?

Он бросил на меня всего один быстрый взгляд, но мне показалось, что стук моего сердца вот-вот оглушит даже монахов.

— Не предполагал, что стану когда-нибудь жертвой колдовства. Разве что святой брат подразумевает под этим неземное очарование моей супруги?

— Я был бы рад посмеяться над этим, господин маркиз, — теперь в голосе брата Эрвана слышалось вежливое, но уже отчётливое предупреждение. — Однако я вынужден остаться серьёзен. Вот уже три года, как Святая Церковь разыскивает нечестивую Алису. За то, что она сделала, приговор — смерть.

Даниэль кивнул, развернувшись к нему всем корпусом.

— Я понял, что дело серьёзное, брат Эрван. По всей видимости, для вас это в какой-то мере дело чести. Но это не даёт вам права врываться в мой дом и оскорблять мою жену. Маркизе следовало попросить Руперта выставить вас.

Никогда и ни с кем на моей памяти он не разговаривал так. Даже с трусливым идиотом-мэром, с первых минут готовым как угодно пресмыкаться перед ним, Лагард, как истинно благородный человек, умудрялся держаться легко и наравне, не подчеркиваю разницу между собой с собеседником, не заставляя того чувствовать себя униженным. Сейчас же святой брат побледнел быстрее, чем успел опомниться, а сопровождавшие его монахи словно стали меньше ростом и сбились кучнее.

Они чувствовали исходящую от Даниэля силу, а он уже знал о своей победе, но продолжал… куражиться?

— Что до прошлого маркизы, коль скоро оно вам так интересно, я не только перед вами, но и перед королевским судом при необходимости готов свидетельствовать, что прекрасно знал её покойного супруга. Не в моём положении выставлять напоказ знакомство с уважаемой и убитой горем женщиной, но госпожа Даниэла стала моей женой именно потому, что мы прекрасно знаем друг друга и друг другу подходим. У вас есть ещё вопросы, господа?