Женщина с мужчиной и снова с женщиной

Мы все помолчали и повздыхали вместе, а потом Илюха все же выразил общую мысль, что, мол, хитрая штука жизнь. И непонятно порой, как с ней, и не известно, где найдешь, а где еще чего. И вообще немало в ней такого, что непонятно ни нашим, ни даже ихним мудрецам.

— Я как специалист по экономике и финансам утверждаю: непонятно! — заключил он веско.

И мы вернулись к нашим кофеям, потому что скудные остатки омлетов нас уже совсем не привлекали.

Глава 2 За 199 страниц до кульминации

Итак, повторю: сидели мы в кафе, день был субботний, а по субботам мы завтракаем вместе в одном и том же месте. Могли бы по отдельности, но скучно по отдельности, тем более в субботу. Да и зачем?

И хотя достатка мы все были разного — от Илюхи до Инфанта, ну и я где-то посередине, — но все равно омлет с кофе по субботам мы все могли себе позволить. Хотя Инфант все-таки с натяжкой. Ведь если про Инфанта, то он был человеком без определенного рода занятий.

Обычно такое происходит с теми, кто по жизни увлекающийся очень, у кого интересов разнообразных много и каждый интерес в свою определенную сторону утягивает. Вот и разбрасывается человек — то одним, то другим себя занимает, а потом третьим… И получается, что становится он «без определенных занятий».

Или же наоборот — оказался человек, например, бездельником. И получается еще один пример человека «без определенных занятий». Печальный, грустный пример.

Но Инфант ни к первому, ни ко второму варианту не относился — он вообще под варианты с трудом подходил.

Когда-то в юности Инфант был вечным математическим аспирантом, но заканчивать аспирантуру не стремился принципиально. Потому что потом пришлось бы на работу ходить, а ходить ему не хотелось. Помимо жалких аспирантских, подкармливал он себя тем, что придумывал диссеры коллегам-аспирантам за вполне материальный гонорар. Именно придумывал, потому что написать диссертацию Инфант не мог. В смысле, грамотой он владел, но вот расставлять слова в правильном порядке, чтобы из них смысловые предложения получались, — такое было ему не по способностям.

А вот когда немного оперился, возмужал, присмотрелся к развивающемуся вокруг капитализму, тогда вылетел Инфант из стерильного аспирантского мира и стал с энтузиазмом вписываться в мир нестерильный, в его крутые жесткие повороты. Вписывался, вписывался, но не вписался окончательно.

То есть иногда ему удавалось впарить кому-нибудь мозги. В основном за счет своего экзотичного растрепанного вида, чудного имени, загадочной, обаятельной улыбки, а еще — что самое действенное — никому не понятных изречений. В целом он мог создать у постороннего ощущение, что осведомлен о чем-то секретном, о чем постороннему невдомек. Ведь за расплывчатостью и плохо разбираемой двусмыслицей видится порой загадка, а порой — мудрость. Которых, в случае с Инфантом, как раз не было.

Его даже пару раз назначали на оплачиваемую работу. Но видите ли, магия Инфанта действовала только кратковременно и только на посторонних. Те же, кто знал его больше семи дней, вскоре начинали смутно догадываться, что если они не понимают Инфанта, это вовсе не означает, что идиоты — они. Что, возможно, как раз наоборот.

Впрочем, Москва — город большой, пока о тебе общее мнение сложится и слава разнесется, многих перепробовать можно. Вот и Инфант перепробовал разного и даже продерживался на некоторых постах по нескольку зарплат, пока его с удовольствием оттуда не просили все же отойти подальше.

В конце концов Инфант отказался от наемного труда и связанной с ним регулярной зарплаты и двинулся в мелкий бизнес. Во всяком случае, так, как он его понимал.

Со временем он, впрочем, наработал клиентуру, которой оказывал некие мелкие услуги, порой интеллектуального свойства, но чаще — не очень. Например, он мог с завязанными глазами за сорок восемь секунд разобрать автомобильный двигатель отечественного производства, не уступив по скорости курсанту МВД, разбирающему автомат Калашникова. И даже в отличие от курсанта как-то этот отечественный двигатель мимоходом преобразовать, что его, возможно, кое-как и улучшало. Правда, назад двигатель уже приходилось собирать кому-то другому. Потому что собирать назад Инфант, как правило, не любил.

Или он, например, умел напасть и застать врасплох какой-нибудь чужой интернетовский сайт, если его об этом сильно и недешево просили. И испоганить этот сайт никому не понятными изречениями. И именно оттого, что изречения никто понять не мог, вычислить и изловить хитрого хакера Инфанта было практически невозможно.

Или же он мог смастерить устройство по постоянному прослушиванию телефонных разговоров чьей-нибудь жены, а то и мужа. И установить его заодно с другим устройством, тоже лично разработанным, которое незаметно подсматривало за женой того же самого мужа в изолированной ванной комнате. Но мужу при этом никаких изображений не передавало. Потому что все изображения уходили совсем в другом направлении.