Женщина со шрамом

– Только один раз и впервые за двадцать пять лет. Эта встреча была также и последней. Седьмого декабря, в пятницу, она вернулась из поездки в Канаду, к старой медсестре – Грейс Холмс. Миссис Холмс – единственная живая свидетельница из подписавших завещание Перегрина Уэстхолла. Кэндаси ездила выплатить ей некую сумму денег, мне кажется, она говорила – десять тысяч фунтов, в благодарность за помощь, какую та оказывала, ухаживая за Перегрином Уэстхоллом. Вторая свидетельница была старой служанкой из дома Уэстхоллов, вышедшей на покой, и она уже получала небольшую пенсию, которая, естественно, окончилась с ее смертью. Кэндаси сочла, что Грейс Холмс не должна остаться без вознаграждения. Она также беспокоилась о том, чтобы получить от медсестры свидетельство в подтверждение даты смерти своего отца. Кэндаси рассказала мне об абсурдном утверждении Робина Бойтона, что мертвого отца прятали в морозилке, пока не прошли двадцать восемь дней со дня смерти деда. Вот письмо, которое написала и дала ей Грейс Холмс. Кэндаси хотела, чтобы оно хранилось у меня, а у нее осталась его копия, может быть, чтобы подстраховаться. Если бы возникла необходимость, я передал бы его главе фирмы.

Кершо приподнял копию завещания и достал из-под нее лист писчей бумаги, который передал Дэлглишу. Письмо было датировано пятницей, пятого декабря, 2007 года. Почерк был крупный, буквы округлые и тщательно выписанные.

«Дорогой сэр!

Мисс Кэндаси Уэстхолл попросила меня послать вам письмо, подтверждающее дату смерти ее отца, доктора Перегрина Уэстхолла, которая произошла 5 марта 2007 г. В течение двух дней перед этим ему становилось все хуже, и 3 марта его посетил доктор Стенхауз, но не стал прописывать никаких новых лекарств. Профессор Уэстхолл сказал, что хочет видеть здешнего священника, преподобного Матесона, и священник тотчас приехал. Его привезла его сестра. Я в это время находилась в доме, но не в комнате больного. Мне было слышно, как кричал профессор, но слов священника я расслышать не могла. Они оставались в доме недолго, и преподобный Матесон выглядел расстроенным, когда они уходили. Через два дня доктор Уэстхолл умер, и я находилась в доме с его сыном и мисс Уэстхолл, когда он отошел. Это я обмыла его и приготовила к погребению.

Я также засвидетельствовала его последнюю волю, которая была написана его собственной рукой. Это было в какое-то время лета 2005 года, только я не помню число. Это последнее завещание, какое я подписывала, хотя профессор Уэстхолл писал и другие в предыдущие недели, и мы с Элизабет Барнс их обе подписывали, но те, как я думаю, он разорвал.

Все, что я написала здесь, правда.

Искренне Ваша, Грейс Холмс».

– Ее ведь попросили подтвердить дату смерти, – сказал Дэлглиш. – Интересно, зачем она добавила этот абзац о завещании?

– Поскольку Бойтон высказал сомнения по поводу даты смерти его дяди, возможно, она решила, что важно упомянуть любую деталь, касающуюся смерти Перегрина, которая впоследствии может вызвать вопросы.

– Но ведь завещание не вызвало никаких вопросов, не правда ли? И почему Кэндаси Уэстхолл сочла необходимым отправиться в Канаду и лично встретиться с Грейс Холмс? Финансовые дела не требовали личного визита, а информацию о дате смерти можно было сообщить по телефону. И зачем она вообще понадобилась? Кэндаси Уэстхолл знала, что преподобный Матесон видел ее отца за два дня до смерти. Свидетельства Матесона и его сестры было бы вполне достаточно.

– Вы предполагаете, что десять тысяч фунтов были платой за ее письмо?