Женщина справа

– Вообще-то я еще не закончила свой рассказ… Когда в январе начались съемки, мои отношения с Элизабет изменились. У нас больше не было прежнего взаимопонимания. Она никогда не упоминала о том вечере на пляже: у меня было впечатление, что она хочет, чтобы я забыла об ее откровенностях… или чтобы я, по крайней мере, сделала вид, будто их забыла. Иногда я пыталась направить разговор в этом направлении, но она сразу же закрывалась. Я сочла благоразумным не настаивать – не хотелось, чтобы у меня в жизни стало одной заботой больше. К тому же этот букет гвоздик, который она получила. Я тебе уже рассказывала, что в тот день мы не были одни в гримерке, но перед ее уходом мы смогли обменяться несколькими словами. «Это он, не так ли?» – прошептала я, указывая на цветы.

– Что же она вам ответила?

– Она сказала мне: «Не беспокойся, я все улажу. Я еще не знаю как, но обязательно найду средство отделаться от этого человека». Когда позже я узнала, что она отправилась на свидание с незнакомцем, я, конечно, вспомнила об этом разговоре. Я и сейчас уверена, что это был тот агент.

– Думаете, она хотела прекратить его шантаж?

– Я ничего не знаю, Дэвид. Не представляю себе, что она могла бы сделать. Для нее существовало гораздо худшее, чем сотрудничество с ФБР.

– Что будут опубликованы те фото… или будет обнародовано мое существование?

Она утвердительно кивнула.

– Сегодня такими снимками никого не шокировать, но тогда… Никакой актрисе нельзя было оказаться фигуранткой такого скандала, особенно Элизабет, карьера которой едва начинала складываться.

Мысль о том, какой стыд могла испытывать моя мать, была для меня особенно тягостной. Однако какой бы эгоисткой она ни казалась, знание, что я не был единственной причиной ее неприятностей, немного смягчало и так жившее во мне чувство вины.

– А на следующий день вы об этом не говорили?

– Нет. Гримировать ее понадобилось не так долго, а Элизабет устала. Настал уикенд, и я много раз звонила ей, чтобы узнать, как у нее дела, и побольше узнать о свидании, но никто не ответил. Я не на шутку забеспокоилась. Если бы я была в Лос-Анджелесе, я бы, безусловно, пошла к ней.

– Где вы были?

– В Палмдейле, на свадьбе одной из двоюродных сестер. Там я и провела уикенд. Вечером в воскресенье я снова попыталась позвонить ей… разумеется, безуспешно. Бог знает, где и с кем была тогда Элизабет…

В это мгновение я вспомнил о бабушкиных словах: «Я уверена, что Лиззи умерла в тот самый день, когда исчезла». Теперь я был в этом уверен так же, как и она.

– Следующие недели были ужасны, – снова заговорила Лора. – Я жила в страхе. У меня не было никого, кому я могла бы довериться, и, не переставая, снова и снова прокручивала в голове разговор, который у нас был на пляже… Съемки были прерваны больше чем на неделю. Оставаться одной у себя в ожидании было настоящим кошмаром. Когда мы все вернулись на студию, никто больше не осмеливался говорить об Элизабет. Как будто стоило лишь произнести ее имя, и этим можно навлечь несчастье. Это глупо, но в мире кино все очень суеверны… Однажды, месяц или два после ее исчезновения, я позвонила твоей бабушке в Санта-Барбару.

– Она мне об этом сказала.

– Когда я набрала ее номер, я толком не знала, что у меня в голове. Я хотела сказать ей о том вечере в Малибу, о том, что мне доверительно сообщила Элизабет, но, едва услышав ее голос, я передумала. У меня не было права досаждать ей этими историями. Твоя бабушка и так достаточно страдала.

– Думаете, моя мать рассказала ей про этого агента?

– Я почти уверена, что твоей бабушке ничего неизвестно. Насколько я знала, Элизабет поддерживала с ней отношения скорее на расстоянии.

– Потому что она не одобряла ее карьеру?

– Думаю, в первую очередь потому, что Элизабет не любила говорить ей о своих проблемах. У нее была склонность все приукрашивать, чтобы не разочаровывать ее и заставить поверить, что ее карьера идет в точности так, как она и предполагала.

Мы немного посидели молча. Потеряв к нам интерес, черепаха снова погрузилась в воду прудика.

– Мне нужно немного походить, – сказала Лора, вставая с места. – От этого мне станет лучше. Хочешь еще немного составить мне компанию?

– Охотно.

Пока мы продолжали нашу прогулку по ботаническому саду, я размышлял. Хэтэуэй предупредил меня, что наши предположения слишком основываются на догадках и что мы сильно пренебрегаем доводами. Больше чем когда-либо я нуждался в определенности.

– Я хочу кое-что попросить у вас, Лора. Не могли бы вы оказать мне услугу?

– Я сделаю все, что ты захочешь…

– Не согласитесь ли вы, когда будет удобно, записать ваше свидетельство? Думаю, того, что вы мне сказали, и того, что я сам раскопал, может оказаться достаточно, чтобы снова открыть дело.

Она резко остановилась.

– Снова открыть дело… после стольких лет? Как же это возможно?