Женщина, стоящая посреди

При этих словах что-то смутно вспомнилось Нине. Она выпустила его шею, отвернулась, прижав к подбородку скрещенные пальцы, и задумалась.

Гордость наконец смутно пробудилась в ней. Почему же это никто не хочет считаться с нею?.. Почему они думают только о себе? Что же она такое?.. Неужели им только этого и нужно?.. Это оскорбительно, наконец!..

Девушка решилась сделать еще одну попытку: она притворилась, что ничего не случилось, и заговорила о чем-то совершенно постороннем.

— Это не любопытно! — грубо возразил инженер.

Нина закусила губы и долго стояла не шевелясь. Потом тихо, но твердо двинулась, взяла шляпу и направилась к двери. Инженер хотел удержать ее, но передумал.

«Ничего, придет опять!..» — подумал он.

XV

Высоцкий решил хорошенько проучить девушку, чтобы заставить ее отказаться от всякого сопротивления. Несколько дней его не было видно, и Нина узнала, что он уехал. При этом известии девушку охватил смертельный ужас: ей показалось, что он уехал навсегда, и больше она его не увидит. Но инженер вернулся и даже подошел к ней, когда она гуляла в парке вместе с Анни.

Нина встретила его такой сияющей, беззаветной улыбкой, что у нее даже слезы навернулись на глазах. Но инженер был неумолим. Он очень вежливо поздоровался, но разговаривал только с Анни, не обращая на Нину никакого внимания. Девушка напрасно старалась поймать его взгляд, краснела, бледнела и чуть не плакала. Наконец, улучив мгновение, шепнула ему:

— Вы на меня сердитесь?..

— Я думаю!.. — холодно пожал плечами инженер и опять обратился к Анни.

Нина бессильно замолчала.

Когда прощались, девушка еще раз попыталась улыбнуться ему, но инженер смотрел холодно и равнодушно. Оскорбленная Нина вспыхнула и сжала губы, чтобы не разрыдаться. Сердце ее разрывалось, она даже как-то растерялась.

То же повторилось и на следующие дни. Потом Нина сама попыталась не обращать на него внимания, но этого хватило только на несколько часов.

В один из таких дней приехал муж Анни, добродушный усатый штаб-ротмистр, обожавший жену и очень любивший Нину, которую знал еще девочкой.

Прежде Нина приходила в детский восторг, когда он приезжал, потому что приезд ротмистра сопровождался всевозможными веселыми затеями, поездками, пикниками, катаньями на лодке. Но теперь девушка не ощущала ничего, кроме досады: она сразу сообразила, что теперь ей очень будет трудно переговорить с инженером наедине. А когда штаб-ротмистр сразу же предложил поездку в лес, Нина чуть не заплакала от досады. Ясно было, что в этот день она даже и вообще не увидит Высоцкого.

Так и случилось: после обеда поехали в лес, потом катались на лодке, потом ужинали при свете костра и вернулись домой, когда ночь стояла на дворе. Все были веселы и довольны, ленивую Анни нельзя было узнать в той хорошенькой оживленной женщине, которая смеялась и дурачилась так заразительно-весело, а Нина ходила как в воду опущенная, еле сдерживая безумное раздражение, ненавидя всех и все.

Так пошло изо дня в день. Нина не могла вырваться ни на минуту. Инженер пришел сам, но был так же холоден и все свое внимание, казалось, обратил на ротмистра. Наконец Нина не выдержала этой пытки. Она улучила минуту и почти на глазах у всех робко и нежно прижалась к Высоцкому, без слов умоляя о прощении. Инженер быстро и пытливо взглянул на нее.

— Вы меня уже больше не любите?.. — спросила Нина, краснея.

— Нет, я люблю вас, но для меня слишком мучительно любить и не обладать… Вы требуете, чтобы я щадил вас, и я щажу… Чего же больше?.. Моею вы быть не хотите?..

Отчаяние выразилось в умоляющих глазах девушки.

— Я не могу!.. — прошептала она.

— Не могу и не хочу здесь — одно и то же!.. — холодно возразил инженер и отошел.

Нина проплакала всю ночь и пала духом. Она уже не могла сопротивляться. Наутро она стала ждать инженера, чтобы сказать ему что-то самое важное, что ей и самой не представлялось ясно. Но инженер нарочно не пришел, учитывая последствия бывшего разговора.

Вся семья сидела за вечерним чаем, и ротмистр оглушительно хохотал, рассказывая какие-то, как казалось Нине, ему одному интересные анекдоты из полковой жизни.

Девушка томилась, как больная. Бледная и беспомощная, бродила взад и вперед, то присаживалась у стола, то выходила в сад и с такой тоской смотрела на темнеющее небо, точно с каждым погасающим лучом зари таяла ее последняя надежда. Вечер шел медленно, и никуда нельзя было пристроить себя, и было страшно, что и сегодня она не увидит инженера.

— Что ты мечешься как неприкаянная? — спросила наконец Анни, заметив ее блуждания.

Нина не ответила, только губы ее задрожали от болезненной ненависти к счастливой сестре.

«Да, тебе хорошо!..» — подумала она.

— А где же ваш прекрасный инженер?.. — добродушно спросил ротмистр и распустил усы, готовясь подшутить над девушкой.

— Они поссорились!.. — насмешливо заметила Анни.

Злобный огонек сверкнул в глазах Нины, и, чувствуя, что сейчас заплачет, она топнула ногой и крикнула:

— Как это глупо… Чего вы ко мне пристали все!.. Что я вам сделала?..